|
Трюфель отступил на шаг, и над бортиком на миг поднялись страшно худые лопатки – ну прямо готовые вот‑вот прорезаться крылышки. Это ж надо так исхудать, как после лиофильной сушки! Лопатки исчезли, зато поднялась круглая голова с реденькими, очень, коротко обстриженными волосами и тоже вызвала щемящее чувство жалости; но голова обратилась к ней, явив огромные черные глаза, как бы выходящие за границы впалых щек и совершенно белых висков – ну никак не могли они уместиться на этом лице! И тут же раскатился голос, великолепный сытый бас, от которого все кругом должно было покрываться налетом бархатистой темно‑лиловой пыльцы:
– Кррретины, пижаму!!! Скочи остолбенели. Призрачная рука Дон Кихота взметнулась в воздух и выхватила у скоча какое‑то полотенце. – Боюсь, что они просто не знают этого слова, – задумчиво проговорила Варвара. – Я имею в виду пижаму. Незнакомец громоподобно фыркнул и исчез, упав лицом вниз. Рассмотреть его Варвара так и не успела. Из саркофага послышалась возня, вылетел обломанный манипулятор, через бортик перекинулась тощая нога в ботинке – на заклепке четко просматривалась цифра "5". Иван Вуд, значит. Ботинок грохнул по металлическому пьедесталу саркофага. Варвара оттолкнулась от лежанки и, преодолевая легкое головокружение, вскочила на ноги: – Осторожнее, я сейчас вам помогу… Вуд, если это действительно был он, свесил обе ноги, продолжая сидеть внутри, – поза препотешная: острый подбородок на острых коленях, плечи торчком; ни дать ни взять – нетопырь, которого заставили сидеть вверх головой и он мается от непривычности этой позы. – Остальных нашли? – хрипло спросил "нетопырь". Варвара молча покачала головой. – Тогда что вы смотрите? Дайте какой‑нибудь свитер голому человеку, и займемся делом. Действительно, что за столбняк на нее нашел? У Сусанина, кажется, было что‑то светло‑серое, ангорское… Сейчас. "И стакан морковного соку!" – раскатилось вдогонку. И опять же она – растяпа, старик, судя по его виду, давненько не ел. Она лихорадочно собирала вещи, переворачивая вверх дном тесный кубрик, – свитер Сусанина, полукомбинезон Петрушки – у кого она видела теплые носки?.. Она запнулась – носки она видела у Гюрга. Это была единственная койка, в сторону которой она даже не посмотрела. Отсюда она ничего не смогла бы взять. Когда она видела Гюрга рядом с остальными, он воспринимался как частица общей группы – бр‑р‑р, какая ледяная педантичность. Но того Гюрга, который восторженно и изумленно шептал ей: "Да ты еще к тому же и трусиха?.." – того Гюрга больше для нее не существовало. Когда она вернулась в медотсек – вот она, последняя загадочная дверь, можно было и раньше догадаться! – Вуд стоял, согнувшись в три погибели и облокотившись на бортик саркофага, заходясь в кашле. – Пневмония, – сказала она. – Вы мне еще накаркаете! – Да куда уж больше… Он с трудом разогнулся и стал натягивать свитер. Варвара критически взирала на эти действия – ей было совершенно очевидно, что больного надо срочно закладывать обратно в саркофаг и продолжать масляные припарки. Но поди заставь его! Свитер скорбно обвис на костлявых плечах, подрагивая серебристыми ворсинками. – Мало, – сказал Вуд, поводя плечами. – Тащите еще что‑нибудь. Ну и намерзся же я там… Варвара опрометью кинулась обратно в кубрик. Когда она вернулась с чьей‑то меховой жилеткой, непокорный пациент уже стоял в полной парадной форме – полукомбинезоне и шарфе – и крошечными глоточками пил морковный сок. – Вот что, звери, – сказал он, обращаясь к скочам, – установите‑ка мне в рубке самое удобное откидное кресло, да побольше подушек. |
