– Или они уже бездействовали, – подсказала Варвара.

– Не скажите… – покрутил головой Вуд. – Техника была, прямо скажем, в полной боевой готовности, и уж в чем не было недостатка, так это в световых эффектах. Судя по всему – люминофоры. Описывать не буду. Забавно, что во время обратного движения их сочетания были совсем иные, это меня и сбило… И полная потеря чувства времени. И пустота.

– Значит, это помещение не используется как жилье?

– Ни в коем случае. Привалы, правда, там устраивались, и следы… гм… не буду детализировать. Неаппетитно.

– А вы не стесняйтесь – я по профессии таксидермист.

– Вы – юная женщина, прелестная, хотя и не вполне беззащитная, что вас несколько портит… И не дай вам бог не то что попасть туда, а хотя бы представить, что за оргии временами там происходили. Когда я наткнулся на следы недавнего пиршества, это увеличило мою скорость втрое. И все‑таки я догнал только самого последнего. Собственно говоря, не догнал, а наткнулся – чартар лежал, вытянувшись, в полной прострации. Есть громадное различие между позой ослабшего или раненого зверя – и безвольным человеческим телом в момент полной апатии. Это было последнее. Я велел кибу меня страховать, а сам принялся его разглядывать – нужно же получить полное представление о враге, с которым имеешь дело! И вот по мере того как я разглядывал его, он все с большим интересом приглядывался к нам. Готов поручиться, что он даже испытывал какое‑то удовольствие!..

У Варвары мелькнула мысль, что с точки зрения хищника ее собеседник никак не мог вызвать положительных эмоций. Но что‑то заставило ее промолчать. Однако Вуд безошибочно углядел тень иронии, невольно скользнувшую по ее лицу.

– А вы напрасно сообщили мне свою профессию, – мрачно заметил Вуд. – Теперь мне в любом вашем мимолетном взгляде будет чудиться трезвая оценка живодера… Но, смею вас уверить, та образина смотрела на меня совсем по‑иному. Чартару было интересно! Вскоре он присел, потом поднялся на ноги, и только после всего этого у него в глазах промелькнул страх. И он начал улепетывать от нас. Мы с кибом могли запросто скрутить его – но зачем? Это только задержало бы нас. К тому же, теперь мне не нужно было проверять дорогу: чартар вел нас уверенно, как гончая. Еще несколько поворотов, и мы выбежали в этакую трапециевидную камеру, узкий конец которой переходил в наклонный тоннель. Похоже, это был просто отвод для стока воды, ежели таковая наберется в лабиринт, но чартары ее приспособили для своих нужд – накатана эта труба была до блеска, так что сразу стало очевидно: туда скатиться можно, а вот обратно – весьма сомнительно. Труба изгибалась, как огромный штопор, и что там было внизу, угадать невозможно. Шумок сперва доносился, а потом и он смолк. А может, это у меня в ушах уже…

– Штопор и наклон вниз, – задумчиво повторила Варвара, запоминая дорогу, которая, несомненно, ей предстояла. – А вы не можете хотя бы примерно оценить направление оси?

– Как будто северо‑восток, но компасу там доверять нельзя. И бросаться вниз очертя голову тоже было бы мальчишеством, ведь попади я в эти лапы – и нам никто не поможет…

– Почему вы сразу не связались с кораблем?

– Тон у вас, дитя мое, как у королевского прокурора эпохи неограниченной монархии… Проходили в школе?

Варвара покраснела – в самом деле, нельзя же так свирепо накидываться на больного человека, к тому же непривычного к ее манерам. Хотя он тоже мог бы понять, что ею движет вполне законное нетерпение" – надо же что‑то делать!

– И потом, – продолжал Вуд, – не считайте меня таким уж законченным идиотом. Разумеется, как только я понял, что нахожусь в лабиринте, я попытался связаться с корабельным МИМом, но ничего не получилось.