До киба своего я дошел четко: правая спираль, две ниши пропустить, в третью и налево, галерея‑батарея, два или три поворота пропустить и налево, в зал с шарами – восемь штук, и все разноцветные. Выход тот, что возле лазуритового шара. И наконец…
Он снова закашлялся: слишком долго говорил, никакого отдыха не получилось, скорее наоборот. Варвара покусывала губы, но не торопила.
– Наконец то, что я назвал "тронным залом". Там ступеньки, так после них не ходите влево – вот здесь‑то я, похоже, и забрался в тупиковую часть лабиринта. Дальше путается…
Он протянул руку к стакану с чаем и жадно допил остатки.
– Я сейчас, свежего, – пробормотала Варвара и выскочила из рубки. Она торопливо приготовила чай, высыпала в широкую кружку щепоть сухой малины – просто счастье, что привыкла таскать в личных вещах всякие дополнительные снадобья! – и, не колеблясь ни секунды, бросилась в госпитальный отсек.
– Сейчас я заварю вам с малиной, – как можно спокойнее проговорила она, наклоняя голову, чтобы губы очутились у самой плошечки нагрудного фона и не проникли в него такие характерные звуки, как стеклянный хруст обломанного наконечника ампулы, – а вы ответьте мне на последний вопрос: почему в сообщении говорилось, что экипаж похищен капибарами?
– Капибарами? – как эхо, отозвалось из фона. – Да потому, что мой киб кретин. А еще точнее, я сам кретин, не подумал, что словарный запас кибов ограничен… Другое там было слово, но киб его не знал, вот и подставил ближайшее по звучанию из тех, что ему известно… Связь‑то барахлила… Неразборчиво…
Другое было слово. Какое – она спрашивать не стала, и так утомился человек до смерти, слово‑то она и так знала, догадывалась. И Сусанин догадался. Каннибалы – вот какое было слово.
Так что у нее все права на то, что она собиралась сделать.
Она бесшумно скользнула в рубку, держа перед собой кружку с дымящимся душистым чаем. Остановилась у кресла. Вуковуд спал, свесившись на подлокотник, как только может спать человек, в течение многих дней позволявший себе закрыть глаза на несколько минут и только для того, чтобы потом бежать, идти, ползти дальше, до следующего тупика. Лабиринт…
Она тихонечко подсунула ему под щеку подушку и подивилась тому, что безобразная многодневная щетина совсем не колется. За короткие мгновения сна он помолодел на десять лет, а если его побрить, то наверное, скинет еще пяток… Стоп. Нет времени думать об этом. Даже перетащить его в госпитальный отсек и то некогда. Хотя сделать это было бы несложно: теперь он проспит, как убитый, часов двенадцать.
Она отступила, затворила за собой дверь и первым делом выплеснула из кружки чай с уже не нужным снотворным. Стремительно летая по всем отсекам и вполголоса отдавая скочам необходимые команды, успела заварить новый, бирманский, с добавлением настоящего лесного женьшеня; залила в термос и осторожно поставила на пол, у ног спящего.
Вызвала кибов со второго корабля. Поставила в дверях – наготове, на всякий случай. Торопливо, обламывая ногти, стала натягивать скафандр. Кликнула скоча – тот принес диктофон, держал теперь прямо перед нею, пока она прыгала на одной ноге, неловко залезая в скрипящую синтериклоновую штанину. Надо как‑то покороче, но стоит только начать: "Уважаемый Иван Волюславович", как тут же потянет пространно объясняться…
К чертям! По прямой, только по прямой, как умела это делать раньше и от чего поклялась себе не отступать теперь.
Значит, так: "Вуковуд! Я ухожу на разведку. Безопасность полная – два скоча с генераторами индивидуальной защиты, стратегово добро и скафандр. Так что не волнуйтесь. Как только найду тоннель, пригоню одного скоча за вами. Он разбудит, не сомневайтесь. Если проснетесь раньше, потратьте время на восстановление сил. |