– Вуковуд, доброе вам утро!

– Доброе утро, царевна‑лягушка!

– А вы уже выглядывали – утро действительно доброе?

– А возьмем по кусочку сыра и выглянем.

– А сыр зачем?

– А хочется…

Полетели – уже вдвоем – навстречу распахнутому люку, и одинаково поежились от пронзительной утренней свежести, и разом замерли, ослепленные серебряно‑сиреневыми лучами, пробивающими насквозь кустарник на лесистой восточной гряде, и одним дыханием задохнулись при виде тающего тумана, который не растекался по траве, как на Земле, а витыми призрачными струями взмывал вверх, в пепельно‑лиловое небо…

И синхронно вздохнули – незаметно, едва‑едва, – когда опустили глаза и увидели Гюрга, стоявшего у подножия трапа с горделивым видом конкистадора, обозревающего покоренную землю. Варвара вспомнила, что ему еще предстоит выслушать повествование о всех ее подвигах за минувшую ночь, и вздохнула во второй раз. И была услышана. Командор стратегов поднял голову.

– Прелестное утро, Варенька! Не желаете ли совершить прогулку по росе? Коллега, я вас приветствую! – соизволил он наконец обратить внимание на Вуковуда.

– Зябко, – сказала Варвара. – Я попозже и верхом. А пока… Вафель! Сбегай‑ка за десинтором, который так и торчит в иллюминаторе. По краям оконца там оплавленный металл, так возьми пробу на анализ, а в трюме подберешь что‑нибудь подходящее… Вук, у вас имеются воспламеняющиеся сплавы?

– Несколько марок. Собираетесь чинить поломанную игрушку?

– Только так. Вафель, иди, как ночью, строго по центру! Она нарочно говорила таким образом, чтобы не выдать собственное участие в ночных прогулках – очень уж не хотелось тратить эти утренние часы на. подробный доклад своему – на такой короткий миг! – бывшему командору.

Но он понял ее по‑своему: .

– Вам так не нравится Чартарума? Хотите сбежать отсюда побыстрее?

Лиловато‑розовое солнце, отравная светло‑изумрудная зелень… Она припомнила шоколадные тучи и слоистую глубину ониксовых каньонов, пурпурный кустарник и янтарную накипь на воде, искрящиеся трехметровые снежинки и шатер Майского Дуба…

– Нет, не нравится мне Чартарума, – сказала Варвара, морщась от какого‑то пронзительного рыбьего запаха, накатывающего со стороны лабиринта. – Она чем‑то напоминает тощую женщину с визгливым голосом.

Мужчины дружно рассмеялись.

– Варенька, – сказал вдруг утративший прежнюю надменность Гюрг, – а ведь скоч чего‑то недопонял – он возвращается.

По сверкающей росе галопом мчался Вафель. Варвара внезапно почувствовала металлический привкус во рту, словно она увидела жестяную банку с остатками лимонного сока.

– Что ты, Вафель?

– Пройти прежним путем невозможно. Ландшафтные изменения. Силовой барьер.

– Быстро, скафандры! – вырвалось у Варвары, хотя она тут же подумала: а почему – быстро? Времени вдоволь. – Вафель – слева, Туфель – справа, Фофель – замыкающий. Гюрг, вы предлагали прогулку? Тогда двигаемся.

Странно, как они умудрились не заметить этого еще сверху, когда стояли на выходной площадке корабля? Теперь, когда они подходили все ближе к черной громаде лабиринта, не отражающей даже утренних лучей, им отчетливо стала видна широкая полоса земли, опускавшейся, подобно естественному пандусу, куда‑то в глубину, где должен был находится фундамент этого циклопического сооружения. Там, где начинался этот спуск, земля была разломана, как пирог, и крошево почвы и корневищ посыпалось в узкую трещину разлома, когда люди приблизились и стали, не решаясь переступить эту черту.