«Странная какая женщина… Где я её видел?» — как ни старался Артём, не мог вспомнить.

— Так ты говоришь, учиться здесь стало плохо? — Мальчик кивнул. — Жаль, — сказала незнакомка и улыбнулась тихой, загадочной улыбкой.

— Вы, наверное, знаете что-то такое, что мне неизвестно?

— Кое-что знаю. Но и тебе, и другим детям скоро все станет известно, — женщина разжала кулак, на её ладони тускло сверкнул серебряный диск величиной с крупную монету. Она взглянула на него, опять улыбнулась: — Значит, ты не знаешь, куда ушёл Пётр Ларин, или не хочешь мне говорить?

Шубин вздохнул и промолчал.

— Понимаю. Тебе доверили тайну, и ты никому её не раскроешь? Так? — спросила женщина.

Да.

Серебряный диск, тускло сверкнув, упал на кровать Петра.

— Спи. Сладких тебе снов. Ты верный друг.

Незнакомка бесшумно покинула комнату.

«Точно помню, что уже видел её! Эти глаза, губы, высокий лоб и тёмные волосы. Даже голос до боли знакомый…» — напрягал свою память Артём.

«Твой ход, — услышал Артём голос Ларина. — Опять ты долго думаешь! Я успел на подоконнике посидеть, а ты всё не знаешь, куда пешку двигать».

«Сейчас, погоди…» — Шубин посмотрел на доску.

Ларин сделал два хода, а он всего лишь один. Пальцы его сжимали пешку, и он не знал, вернуть её на чёрную клетку или поставить на белую.

«Значит, это всё-таки сон!» — разочарованно решил Артём.

Один ледяной коридор переходил в другой. Кромешная тьма сменялась призрачным фосфорическим светом. Когда удавалось краем глаза взглянуть на циферблат часов, сердце Петра Ларина сжималось: стрелки, обычно двигающиеся справа налево, вертелись в обратную сторону. Иногда они замирали на месте, затем дёргались и вновь вертелись в обратном порядке.

«Наверное, я попадаю в какие-то временные провалы, где время вообще останавливается и не движется ни вперёд, ни назад», — думал он.

Толпа эрдманов, тащившая мальчика в потусторонний мир, казалась Ларину толпой хулиганов. Иногда они останавливались без всякого повода и начинали яростно дубасить друг друга огромными кулачищами, пинать ногами, толкать в плечи. Но любимым развлечением эрдманов было плевание. Слюны у них скапливалось, как у верблюдов. Она вылетала из огромных ртов белыми вязкими комками, а попав на тело, стены, начинала шипеть, пениться и потом застывала, превращаясь в ледяные шарики, которые рассыпались под ногами. Когда среди эрдманов начиналась потасовка, те двое, которые тащили Ларина, прижимались к стене, о чём-то переговариваясь между собой.

Мальчик чувствовал, что им хочется присоединиться к дерущимся, но какая-то неведомая сила не позволяет сделать им это.

«Да они полные идиоты! — решил для себя Ларин. — Если у этих существ и есть мозги, то их очень мало, кот наплакал. И существуют они лишь для того, чтобы выполнять приказы».

Если первый эрдман спотыкался и падал, то остальные бежали прямо по нему, не обращая внимания на душераздирающие вопли упавшего. Затем упавший поднимался и ковылял, грозя кулаками тем, кто нёсся впереди.

«Куда же они меня волокут? Как скоро моё путешествие будет закончено? — стрелки часов вертелись необыкновенно быстро. — Они меня в прошлое тащат, что ли? Может так получиться, что когда меня приволокут, то мне будет года три, — в голове мелькнула забавная мысль. — Вот и хорошо. Значит, отец с матерью будут рядом и защитят меня».

По пути случались и забавные происшествия. Один из эрдманов, зацепившись ногой за камень, остановился, наклонился, взял его и принялся рассматривать.