Ларин оглянулся. Эрдман присел на корточки и принялся ковырять камень толстым пальцем, словно пытался проделать в нём дыру.

Прошло несколько минут. Гулкое подземелье заполнил истошный крик. Все эрдманы остановились и принялись что-то обсуждать между собой. Ларину стало немного жаль их.

Получилось так, как предполагал Пётр. Два эрдмана, которые ругались яростнее других, схватили друг друга за уши и принялись колошматить. Остальные вначале с интересом смотрели на потасовку, а затем, разделившись на две группы, попытались растащить их.

В этот момент они вновь услышали истошные вопли и, наверное, вспомнили, из-за чего, собственно, началась потасовка. Вместе с мальчиком эрдманы двинулись в обратном направлении. В лабиринтах и ледяных тоннелях они хорошо ориентировались. Оказалось, что эрдман, заинтересовавшийся камнем, пытаясь проковырять его пальцем, отстал от товарищей и заблудился. Эрдманы нашли его, отдубасили руками и ногами, постучали головой о стену, словно эта процедура могла вправить мозги, и теперь избитый эрдман, держась руками за голову, бежал впереди всех.

«Эрдманы глупы, — сделал вывод Ларин. — Они сильны лишь тогда, когда действуют толпой. А в одиночку быстро теряются, начинают нервничать и даже в пространстве не ориентируются».

Понемногу становилось теплее. Под ногами у эрдманов плескались лужи, над которыми клубился пар. Сверху тоже падали капли. Ларин понял, что для эрдманов он такой же груз, как бревно или камень, только, наверное, им приказали нести его осторожно, не ронять, не ударять. Они обращались с мальчиком очень бережно. Конечно, он мог уничтожить их прямо сейчас. Достаточно одной вспышки фонарика, и эрдманов не станет. Но тогда он останется один в мокром подземелье, даже не будет знать, куда идти.

«Нет, лучше уж плохо ехать, чем хорошо идти», — решил он.

Как бывает со всяким человеком, когда его однообразно покачивают, Ларина неумолимо клонило в сон. А может, в воздухе стало меньше кислорода? В общем, как он ни боролся со сном, глаза сами собой закрылись помимо воли, и он уснул.

А толпа эрдманов, оглашая мокрое подземелье своими криками, продолжала бежать.

Ларин открыл глаза, когда почувствовал прикосновение к подбородку чего-то мягкого и щекочущего. Он увидел перед собой эрдмана, во лбу которого поблёскивал металлический шарик, тот самый, которым выстрелил Артём Шубин. В руках эрдман держал большой клубок, на котором была серая нить толщиной в палец, мягкая и пушистая. Второй эрдман, поставив Ларина на плоский камень, держал его за плечи.

Вскоре мальчик уже был замотан так, что с трудом мог пошевелить рукой или ногой. Из кокона торчала лишь голова в вязаной лыжной шапочке да поблёскивали стёкла очков.

«Ну и смешон же я, наверное! — подумал Пётр. — Вот увидели бы меня ребята, хохотали бы, наверное, до упаду. Небось похож на личинку майского жука, такую же толстую и неповоротливую!»

Эрдманы закончили свою работу. Тот, с металлическим шариком, сверкающим во лбу, плюнул на конец нити и приклеил её к кокону. Затем так же, как делают люди, потёр ладонь о ладонь и вздохнул, словно выполнил тяжеленную работу.

Другой эрдман прикатил большущий, как снежный ком, клубок, и Ларина принялись обматывать нитью дальше. Теперь его уже замотали с головой. Странное дело, но воздух сквозь толстый слой пушистой белой нити проходил легко, а вот звуки становились всё тише.

«Белое безмолвие, — подумал мальчик, — словно я нахожусь в густом-пре-густом тумане».

Он попробовал пошевелить руками и ногами, это ему не удалось. Пётр почувствовал, что его подняли и куда-то понесли.

«Ну и пусть несут, — уже с каким-то безразличием подумал Ларин.