— Нет-нет, Захар умеет лечить животных.

— Ладно, я с вами.

Охранник светил фонариком, дети подгоняли его.

— Да быстрее же, дядя Дима!

Охранник тяжело побежал. Гурд, услышав приближение охранника и детей, залаял. На крыльце появился Захар с огромным старинным фонарём в руке.

— Вы чего? Что стряслось?

— Вот, смотрите, — из полотенца торчал вороний клюв.

— Ну ворона, судя по клюву, — сказал Захар.

— Она раненая.

— Ладно, заходите. А ты на крыльце оставайся и никого не пускай, — приказал Захар псу. — Дмитрий, ступай, я сам ребят приведу.

— Ну смотри, под твою ответственность, — охранник удалился.

Захар развернул на столе полотенце и приподнял раненую птицу.

— Эка её потрепало. Пёс помял, что ли?

— Нет, — сказала Туманова, — летучие мыши.

Захар хмыкнул:

— В такой холод мыши? Они же в спячке давным-давно!

Ворона приоткрыла один глаз, клюв зашевелился. Соня поднесла ухо.

— Она говорит, что видела две Изольды одновременно, причём обе настоящие.

— А может, у неё в глазах двоилось?

— Нет, после того, как она их увидела, на неё набросились летучие мыши Изольды ходили по комнате и разговаривали. Они были совершенно одинаковые, — торопливо переводила Софья Туманова то, что шептала ворона.

— Ладно, сейчас мы попробуем её вылечить. Только не каркай и не трепыхайся, поначалу будет больно.

Из того же чёрного шкафа Захар достал глиняный горшочек с чёрной мазью. Он опустил в него указательный палец и стал обмазывать раны на теле птицы. Затем перевязал крыло, открыл клюв и стал из маленькой ложечки по капле вливать отвар в клюв вороны. Та открыла оба глаза, заморгала, хотела убрать клюв, но Захар не позволил.

— Держите её, ребята. Птица останется у меня.

— А Гурд её не съест? — вопрос Ларина остался без ответа.

Тогда это же спросила Туманова.

— Да что вы, думаете, Гурд такой глупый? Он поумнее некоторых людей будет. А теперь пойдёмте, я заведу вас в школу.

— Захар, только никому не говори, пожалуйста, что ворона следила за Изольдой.

— У меня и без ваших тайн дел хватает! Никому не скажу, не волнуйтесь.

Захар взял за руки детей и повёл к зданию школы. Передав детей охраннику Дмитрию, садовник Захар направился домой. То, что он услышал от девочки, не выходило из головы. Изольда Захару никогда не нравилась, уж слишком чужая, неприступная. Не улыбнётся, не пошутит, всегда думает о своём.

Захар медленно брёл по дорожке, перебирая фрагменты воспоминаний.

«Всё-таки что-то есть в словах Сони. Детские души — они чуткие, они ещё не огрубели, открыты всему», — думал он.

Незаметно для себя, даже не желая этого, он свернул к домику учительницы иностранных языков.

«Ни цветов возле её домика нет, — отметил Захар, — ни деревьев, а лишь колючие кусты. Окна, как всегда, нараспашку».

В одной из комнат горел свет, но шторы были плотно сдвинуты.