— Вы как хотите, — сказала девочка, стоя посреди комнаты, — а я лично из школы не уйду. Я верю, что Илья Данилович вернётся.

— А если школу вообще расформируют, — сказал Пётр, — что меня ждёт?

— В лучшем случае интернат.

— Я не хочу.

— Ия, — послышались голоса детей.

— Нам никто не поможет, — сказал Ларин. — Мы должны сами себе помочь. Мы ведь не маленькие.

— А вдруг завтра Илья Данилович появится? Не мог же он нас бросить?

— А вдруг мы ему навредим своими действиями!

Илья Данилович действительно появился к полуночи в виде призрака, безмолвного и грустного. Он ходил по коридору. Дети, собиравшиеся разойтись по комнатам, стояли, прижавшись к стене.

Разговор начала Софья:

— Здравствуйте, Илья Данилович!

Призрак даже головой не шевельнул. Он шёл, медленно переставляя ноги. Руки держал за спиной.

— Ой, смотрите, ребята, — воскликнула Лиза своим тонким голоском.

Из темноты коридора на свет вышла Земфира. Она шла немного быстрее, но так же, как и директор, ни на что не реагировала. Она догнала его, и призраки побрели дальше, а затем растворились во тьме.

— Он жив! — воскликнул Ларин, — но с ним произошло то же, что и с Земфирой.

— Теперь есть два пути. Если не будем действовать — по очереди пропадём. Либо победим и вернём Илью Даниловича и Земфиру. Не исключено, что во время поиска решения исчезнет ещё несколько человек, к этому надо быть готовыми.

Встревоженные ребята разошлись по комнатам. Многие не уснули до утра.

А утром школьников ждал ещё один сюрприз. К парадному входу подъехала машина и привезла новую директрису. Учеников и учителей, а также обслуживающий персонал спецшколы номер семь собрали в актовом зале. Не пришёл лишь садовник Захар, сославшись на недомогание. Незнакомый мужчина в чёрном двубортном костюме с депутатским значком на лацкане сказал хорошо поставленным голосом:

— Людмила Афанасьевна Шмель, ваш новый директор. У неё большой опыт педагогической работы. Нам пришлось долго уговаривать Людмилу Афанасьевну, и она согласилась.

Новая директриса подошла к столу.

Она была невысокого роста, с бледным лицом, ярко накрашенными губами. Тонкие выщипанные брови казались приклеенными ко лбу, поседевшие волосы были выкрашены в ярко-рыжий цвет. Она близоруко щурилась, теребя массивные очки в роговой оправе. Сзади волосы были собраны в пучок. Голос у Людмилы Афанасьевны был тихий, металлический, но при этом проникал в самые отдалённые уголки зала.

— Я рада принять руководство школой. Я многое слышала о ней, я продолжу традиции вашей школы, теперь уже нашей. Если вы думаете, что я человек далёкий от искусства, то ошибаетесь. Я неравнодушна к музыке, живописи, а также ко всему прекрасному.

Новая директриса говорила недолго, голос становился всё тише и тише, но все слышали её очень отчётливо. Людмила Афанасьевна чувствовала себя полноправной хозяйкой. Дети переглядывались и тяжело вздыхали. Шмель им не нравилась, уж слишком она была непохожей на Илью Даниловича.

После своего выступления она попросила завуча и учителей проследовать в её кабинет, где решила продолжить знакомство.

— Ну как она тебе? — спросил Ларин у Шубина.

Тот дёрнул рукой, вытряхнул из рукава змейку:

— Знаешь, даже ей не понравилось, смотри, как шипит.

— А тебе? — заглянул в глаза Шубину Ларин.

— Мрачная тётка. Мне кажется, волшебству конец, о нём она и не намекнула.

Подошла Туманова и как бы сама себе произнесла:

— Не растерять бы то, что мы приобрели.