– Разумеется, – откликнулся я.

– В нашей группе есть несколько специалистов, – с довольным видом сказал Тен Эйк. – Возьмите хотя бы Сельму. (При этих словах она просияла от удовольствия – Сельма нарезала ломтиками морковь на доске.) Она дает нам кров, вполне благопристойное прикрытие, убежище и изысканнейшие лакомства, каких я прежде и не пробовал. Все это – ее амплуа.

Его речь была адресована скорее миссис Бодкин, нежели мне, и хозяйка едва не выгнула спину от удовольствия. Прежде я не думал, что этот человек, всегда казавшийся мне этаким сгустком черной злобы, умеет так ловко ворковать и нести прекрасную чушь. Но теперь я понял, что в его арсенале обязательно должно было найтись и такое оружие, как обаяние. Льстивая речь – для такой особы, как миссис Бодкин, а для женщины помоложе и помиловиднее – обаяние какого‑то иного рода. Более терпкое и менее слащавое.

– Ну а остальные? – спросил я. – Какое амплуа, к примеру, у миссис Баба?

Его лицо окаменело.

– Несколько членов группы, – тщательно подбирая слова, ответил Тен Эйк, – показались большинству из нас людьми бесполезными и ни на что не годными. Миссис Баба – в их числе.

– А Уэлпы? – спросил я.

– И они тоже. И Хайман Мейерберг.

– Кто?

– Тот сталинист.

– А, да, помню. Они больше не с нами?

– Нет, – ответил он и резко взмахнул рукой, указывая на спину миссис Бодкин. Я тотчас расценил его жест как призыв прекратить обсуждение этой темы, поскольку Хаймана Мейерберга, миссис Баба и Уэлпов больше не было в живых, но миссис Бодкин этого не знала. Они покинули мир живых по двум причинам: никчемность и осведомленность. А миссис Бодкин не подозревала об этом, потому что рано или поздно ей тоже суждено было превратиться в бесполезную обузу.

Поэтому я сменил тему, сказав:

– Вы говорили, что у вас есть дело и для меня.

– Да. Мортимер… Юстэли, вы его помните. Так вот, вскоре после наступления темноты он прибудет сюда, после чего вы отправитесь в маленькое путешествие на север вместе с ним и Джеком Армстронгом.

– Вот как?

– Мы покупаем взрывчатку у моих канадских друзей. Через границу они ее переправят, но привезти груз сюда – наша забота.

– О! – ответил я.

– Вообще‑то, – продолжал он, – хватило бы и одного человека. Большое ли дело – привести сюда грузовик? Но мы должны отвезти на север деньги, и их нужно охранять. Сумма немалая. Одного могут ограбить, или он сам вдруг решит покатить на юг вместо севера. Если поедут двое, один может убить другого. Поэтому нужны три человека.

(Тен Эйк, как вы понимаете, судил о людях по себе. Сознавая низменность собственных побуждений, он постоянно подозревал во всех грехах и остальных. Поэтому и сам замысел, и приведенные доводы были вполне в его духе.)

– Давайте‑ка разберемся, – предложил я. – Мне придется отправиться с Юстэли и Армстронгом, чтобы по пути в Канаду охранять крупную сумму денег и пригнать обратно грузовик взрывчатки.

– Совершенно верно. Напомните, чтобы я выдал вам пистолет перед отъездом. – Он встал и добавил: – А я, пожалуй, поговорю со Злоттом. Кто знает, долго ли он будет возиться с машиной.

Он отпустил какой‑то комплимент по адресу миссис Бодкин, которая зарделась от удовольствия, и ушел.

А я остался сидеть, мысленно проигрывая наш разговор и не испытывая ни малейшей радости.

– Кушайте, кушайте, – сказала мне миссис Бодкин.