– Оба? – переспросил Тен Эйк будто мне назло.

– С ним был еще один, – пояснил Сунь, и мой желудок вновь занял определенное ему природой положение. – Помоложе. – Сунь захохотал. – Может, его блудный сын?

– Это было бы забавно, – сказал Тен Эйк, и все мы заулыбались, хотя и по разным причинам.

– Ну что ж, идемте, – предложил Сунь и зашагал прочь. Тен Эйк пошел за ним, я – за Тен Эйком, а Лобо – за мной. Я попытался было жестом показать ему, чтобы шел впереди, поскольку еще надеялся улизнуть, но Лобо был твердо намерен замкнуть шествие, и я трусливо стушевался перед лицом его решимости.

По пути Тен Эйк спросил:

– Каковы наши потери?

Сунь с виноватым видом пожал плечами.

– Восемь человек. Трое убитых, пятеро раненых.

– Мы не можем унести раненых, – сказал Тен Эйк. – Вы и сами это знаете.

– Разумеется. О них уже позаботились.

– Хорошо.

Мы нашли Марцеллуса Тен Эйка в небольшой комнате, полной следов недавней битвы. Только один предмет обстановки не был повален и ободран – розовое раскладное кресло на позолоченных ножках. На нем и возлежал бесчувственный Тен Эйк‑старший, будто пародия на персонаж Чалза Лафтона.

Второй человек – мнимый блудный сын – сидел в углу и был похож на тюк грязного белья. Я подошел к нему, гадая, кто бы это мог быть и знаю ли я его (у нас с Марцеллусом Тен Эйком не так уж много общих друзей). Опустив глаза, я увидел мальчишеское лицо своего мирно спящего адвоката, Мюррея Кессельберга.

Какого черта его сюда принесло? Насколько я знал, он даже не был знаком с Марцеллусом Тен Эйком.

И тут Сунь сказал:

– Здесь была еще женщина, в спальне наверху, – он произнес это вкрадчивым тоном, с лукавой ухмылочкой и заговорщицким блеском в глазах. – Прямо красотка.

Тен Эйк и удивился, и обрадовался. На миг мне показалось, что он уже готов пробормотать: «Ну и ну, старый греховодник». Но вместо этого он переспросил:

– Женщина? Ну‑ка, покажите мне ее.

– Есть, – ответил Сунь и опять едва не взял под козырек.

– Она спит? – спросил его Тен Эйк.

– Нет, у нас было только две дозы. Я вывел ее на улицу. Сейчас.

Сунь вышел. Тен Эйк разглядывал своего бесчувственного отца с таким же вожделением, с каким плотоядный зверь смотрит на кусок мяса. Потом задумчиво произнес:

– Восемь убитых. Значит, остается четырнадцать. Нам с вами предстоит работа, Рэксфорд.

– Да?

– Мы должны убрать четырнадцать человек, – сказал он. – Не здесь, конечно. Потом, когда вернемся в наше логово.

– Хорошо, – ответил я.

Он взглянул на меня и криво улыбнулся. Улыбка эта сверкнула, как лезвие косы.

– А из нас получится неплохая парочка, Рэксфорд, – заявил Тен Эйк. – Два хищника.

– И не говорите, – согласился я, напуская на себя хищный вид.

Вернулся Сунь в сопровождении двух освободителей, которые держали за руки плененную в замке деву.

«Господи, сделай так, чтобы это была не Анджела», – взмолился я.

Но это была Анджела.

Брат и сестра уставились друг на друга вытаращенными глазами. Оба вконец отупели. Потом Тен Эйк повернулся, пробуравил меня взглядом и сказал:

– Рэксфорд.

– Ну? – спросил я.

– Рэксфорд, кто вы такой?

Я открыл рот.

Я закрыл рот.

Я бросился наутек.

27

Как бы мне хотелось иметь возможность сказать, что я не случайно налетел на Анджелу, не случайно схватил ее за руку и потащил вон из комнаты, по коридору, вверх по лестнице, через дохлую свастику и полдюжины разных помещений, не случайно спрятал ее в чулане…

Но такой возможности у меня нет.