– Он будет есть эту кашу? Или он сам еда? – затруднился с пониманием творческого замысла коллеги-художника Кружкин. – Кто это вообще – Мальчик-с-пальчик?

– Он типа соль земли русской, – предположила Ирка. – Мальчик-средний-пальчик. Его хрен сожрешь, он сам всем покажет, где булки подгорают.

Они остановились, с видом знатоков и ценителей рассматривая и обсуждая изображения, а я вошла в пекарню и встала в короткую очередь к прилавку.

За ним хозяйничала шустрая девушка с атласной лентой на голове, она обслуживала клиентов очень быстро и уже через минуту поздоровалась со мной.

Я легко согласилась с ее утверждением, что день нынче добрый, и спросила:

– Голованов Олег не у вас тут работает? Он свою карту потерял, – и показала ее.

– Валя, встань за меня! – бросила девушка и выпорхнула из-за прилавка. – Пойдемте.

Я приятно удивилась, поскольку ожидала услышать простое «да» или «нет», причем отрицательный ответ представлялся более вероятным. Я была морально готова повторить свой вопрос еще в паре-тройке заведений сети – их в нашем районе несколько. И надо же – бинго с первого раза!

Шустрая девушка быстро подвела меня к неприметной двери с надписью «Служебное помещение», коротко стукнула в нее, потянула, заглянула, скороговоркой выпалила:

– Вермихална, еще насчет Голованова! – и, взмахнув подолом, улетела обратно.

А я осталась под дверью, в некотором недоумении ожидая реакции какой‑то Вермишельны, или как ее? Вермихалны. Но та не появлялась, зато кто‑то подошел ко мне со спины и хлопнул по плечу.

Я развернулась чуть ли не в прыжке и возмутилась:

– Ты с ума сошла, так подкрадываться?!

– Вообще‑то я тебя позвала, а Вася и сейчас машет, как ветряная мельница. – Ирка кивнула на Кружкина.

Тот стоял в хвосте заметно увеличившейся очереди, напряженно таращась на нас и выписывая руками какие‑то геометрические фигуры.

– Спрашивает, что заказать, – перевела подруга с языка жестов. И ответно начертила перед собой невидимый круг, а потом пририсовала себе аккуратные треугольные кошачьи ушки.

– Это что значит? – поинтересовалась я.

– Пирог с мясом, ясно же.

Действительно, Кружкин кивнул – значит, понял, и перевел вопросительный взгляд на меня. Я повторила жестикуляцию подруги, нарисовав такой же круг, но ушки сделала побольше, приставив ладони к темечку торчком. Василий прищурился и наклонил голову, видимо, нуждаясь в уточнении. Я убрала ушки и изобразила лапки. Василий нарисовал что‑то вроде косматого солнышка, оторвал от него протуберанец и показал, что с аппетитом грызет его, после чего вопросительно поморгал. Я ответила глубоким кивком.

– И что это было? – отмерла Ирка, завороженно отсмотревшая эту театральную миниатюру.

– Пирог с капустой, ясно же, – ухмыльнулась я.

Дверь служебного помещения открылась, из нее выглянула полная румяная женщина, сама похожая на свежевыпеченную булку. Уткнулась взглядом в меня, спросила устало:

– Кто насчет Олега? Вы?

– Мы! – Подруга шагнула вперед и встала рядом со мной.

– Заходите. – Румяная женщина посторонилась.

Ирка ринулась в дверь первой – и сразу за порогом остановилась как вкопанная, так что я влипла в ее спину, а румяная женщина – в мою.

В этот момент я ощутила себя тощенькой котлеткой в половинках пышной булки.