Так что происхождение звуков никакой тайны для младшего сержанта не представляло. Лишь возникало ехидное желание попугать милующихся голубков, разогнать их, ко всем чертям, — хоть какое-то развлечение. Но желание это пропадало так же быстро, как и возникало. Зачем, в конце концов, мешать? Что мы, не люди? Сами такими были...
Дурацкий пост! Сколько можно охранять всяких там пэтэушников? Этот риторический вопрос младший сержант задавал себе каждый раз, когда ему предстояло патрулировать набережную в зоне отдыха. Зачем чуть ли не целую ночь дрожать под порывами ветра с реки, мокнуть под дождем, глотать ночную сырость, если все равно никогда ничего не происходит?! Ну понятно, скажем, около железнодорожной станции — там патруль нужен всегда. Там приезжие, там бывали попытки обчистить пломбированные вагоны, там местное хулиганье время от времени устраивает свои «концерты». У магазина тоже вполне логично держать пост: народ выпьет, загуляет — и пошло-поехало. А здесь, на берегу, только сонные вороны да горемычные парочки, которым больше некуда податься.
На асфальт дорожки упали первые капли дождя.
«Сейчас побегут, — подумал младший сержант про тех, кто на скамейках. — Дам им еще минут десять. А там, если дождь разгуляется, погоню пинками...»
Вдруг он заметил, что рядом с темной стеной лесопосадки, отделяющей от набережной реки идущее в город шоссе, метнулись в сторону воды какие-то тени. Первым побуждением младшего сержанта было отвернуться и сделать вид, что он ничего не заметил.
«Вроде бы на влюбленных похожи... — вяло подумал милиционер. — А вроде бы и нет...»
Было в силуэтах этих двоих что-то странное. Что именно — объяснить младший сержант вряд ли бы смог. Но его милицейский инстинкт сработал безотказно.
— Так, алё! — крикнул он в темноту. — Ко мне. Документы покажите!
Те двое никак не среагировали.
— Документы, я сказал! — Младший сержант шагнул
вперед.
Опять не последовало никакой реакции со стороны бегунов. Словно он и не постовой милиционер, а пустое место!
«Ах, мать вашу», — ругнулся младший сержант, бросаясь вслед за продолжающими удаляться силуэтами.
— Стоять на месте, кому говорю!
Тени замерли в напряженных позах. Он подошел. Нарушителей действительно оказалось двое.
«Надо же, чурки! — разглядел наконец младший сержант и произнес властно, как человек, имеющий право распоряжаться судьбами других:
— Что за дела, так вашу! Я кому сказал — стоять и предъявить...
Договорить ему не дали.
Смерть младшего сержанта была быстрой и, в обшем-то, безболезненной.
Оглушительный выстрел. Короткий хрип, тяжелое падение тела...
Один из кавказцев достал фонарик, посветил на милиционера, чтобы убедиться, что он больше не опасен, и оба, приседая под свинцовой тяжестью неживого тела, потащили его к воде. Здесь они сначала бросили тело на траву; тот кавказец, что был с фонариком, прикрывая свет ладонью, направил его на второго, и тогда второй полез в висевшую у него на плече объемистую сумку, не снимая, расстегнул ее и извлек наружу небольшой металлический контейнер.
Раздался звук открывающегося замка, кавказец постарше достал из контейнера какой-то маленький сосуд, похожий на термос, и в воровском свете фонарика принялся отвинчивать крышку.
— Быстрее, быстрее! — занервничал первый.
Потом фонарик погас, раздался легкий всплеск от чего-то брошенного в заводь. Потом оба кавказца нагнулись,
закряхтели и через минуту раздался еще один всплеск — тяжелее, мощнее, громче, с ударившей в берег волной... Круги на темной воде. Серебристые нотки успокаивающейся речной глади. И торопливые удаляющиеся шаги...
Этим бы все и кончилось, если бы. |