— Где капсула? — спросил Голубков после паузы.

— У меня. Но я думаю, у него осталась еще одна.

— Найди его, Док, — сказал Голубков. — Найди и убей! Он положил трубку и еще минут пять молчал.

Молчали и ребята.

— Вот вам и последняя надежда, — сказал Пастух. — Терпеть не могу последнюю надежду.

— А ты бы выстрелил? — спросил Артист.

— Да.

— А я бы не смог, — сказал Артист.

— Все, хватит сантиментов, — прервал их Голубков. — На чем мы остановились?

— На Огинской, — сказал Пастух.

— А что-то еще о ней известно?

— Известно, — кивнул Билл, который тактично молчал во время всего предшествующего разговора.

— Значит, отбыла в Штаты, а потом?

— Так, дальше конечно же бегство из Соединенных Штатов. И отгадайте с трех раз куда?

— В Африку, — предположил тут же Артист.

— В Австралию, — немного подумав, сказал Голубков.

— В Бразилию, — наобум брякнул Пастух.

— Пастух! За правильный ответ ты получаешь приз, — торжественно произнес Билл.

— Интересно, какой же?

— Романтическое путешествие, отгадай куда?

— Неужели в Бразилию?!

— Да!

— Терпеть не могу Бразилию.

— Ты же там ни разу не был.

— Вот потому и не терплю.

— Тогда можешь не ехать, — сказал Голубков. — Поедут Артист, Трубач...

— Я поеду, — сказал Пастух. — Это наша последняя надежда...

ГЛАВА СОРОКОВАЯ

Санкт-Петербург

8 июля 200... года, 23.03

— Еще что?

— Да тут бумажек куча, не интересные.

Кому не интересные?

Док рассматривал найденные на теле Асланбека предметы и документы. Был тут пистолет, несколько обойм к нему, какие-то ключи, в том числе от джипа, а еще куча потертых, измятых, засаленных бумажек и рекламных проспектов. На одних имелись номера телефонов, которые уже проверялись, на других просто имена, их сейчас пробивали по базам данных, были бумажки с какими-то знаками, их отдали дешифровщикам и аналитикам.

Улов небогатый. Где искать Ахмета — Док ума не мог приложить.

Он выбрал несколько адресов со странными пометками и сейчас с двумя милиционерами на раздолбанном «форде» ехал на улицу Стачек.

— У меня вообще-то смена в двенадцать заканчивается, — как бы между прочим сказал тучный лейтенант.

Док всегда удивлялся, как в милиции ухитряются служить такие пузаны? А вдруг погоня, а вдруг драться надо? Да он и за руль-то еле влез.

Ну, наверное, не сильно-то и бегает, сами преступники к нему идут, несут в клювике награбленное-наворованное. Он всех их знает в лицо, знает, кто с кем живет, где живет, кого грабит, кого дурит, он вообще незаменимая энциклопедия милицейской жизни. Беда только в том, что энциклопедия эта не для общего блага и знания, а для личной, исключительно меркантильной выгоды.

«Эх, — подумал Док, — получить бы задание вычистить всю эту клоаку, вот бы мы повеселились. С такими пузанами милое дело выяснять отношения».

— Я еще и не ел ни фига с самого утра, — сказал пузан. — Кто мне здоровье восстановит? На такую зарплату...

— Увольняйся, — сказал Док. Пузан почему-то промолчал.

Очень тяжело им служить в милиции, только почему-то никто не хочет увольняться...

Ну скажите, кому понравится и в дождь, и в снег, и в жару несусветную нестись по вызову на какую-нибудь семейную драку с поножовщиной? Вот с детства жил человек и мечтал об этом! Нет, не мечтал, конечно, а вот работает. И не увольняется.

— Приехали, — сказал пузан, резко ударяя по тормозам.