|
Он и его приятели не считали Барбару дурной женщиной, хотя между собой и называли ее «королевской шлюхой», отпуская в ее адрес непристойные шуточки, впрочем, как и большинство жителей Лондона. В то же время капрал и многие другие мужчины не находили ничего зазорного в том, что король наслаждается жизнью. Он достаточно настрадался за Ла-Маншем, сейчас другие времена. Это была уже не та Англия, где властвовали Кромвель и его сподручники со своей дурацкой стрижкой и зловещими лицами. Веселая Англия осталась веселой, и почему бы королю не поразвлечься, если хочется? Если их король желает иметь любовницу, то пусть это будет милашка из милашек!
Правда, в их роте некоторые сплевывали, завидев ее, считая всех женщин при дворе шлюхами, говорили, что в Уайтхолле с жиру бесятся, однако капрал к таковым не принадлежал, и когда Барбара улыбнулась, он почувствовал, как ретиво забилось сердце, и, от охвативших его чувств, зарделся. Барбара обладала прирожденной способностью заставлять мужчин охотно служить себе, и в этот момент, если бы потребовалось, капрал с радостью отдал бы за нее жизнь. Ему захотелось чем-то порадовать женщину, а она еще раз улыбнулась ему призывно, пленительно. – Спасибо, капрал, можете идти, – сказала Барбара. – Если мне потребуется узнать что-нибудь еще, я пошлю за вами. – Спасибо, мадам… то есть, миледи… огромное спасибо, – бормотал он, неловко пятясь к двери, понимая, что беседа окончена. Он уже дошел до коридора и лакей собрался проводить его в помещение для прислуги, где его ждала здоровенная кружка эля, как вдруг остановился, и на лице появилось несвойственное ему выражение – капрал думал… Этому занятию капрал предавался не часто – в армии солдат подчиняется приказам, от него вовсе не требуется проявлять инициативу или выказывать ум, если и допустить, что таковой имелся. Но сейчас голова капрала работала! – Мне нужно вернуться туда, – заявил он лакею, показав на дверь, из которой только что вышел. – Это еще зачем? – подозрительно спросил лакей. – Тебе ведь заплатили, да? Капрал кивнул. – Тогда аудиенция закончена! Пока ей не потребуется что-нибудь еще, денег больше не получишь. Пошли, я не могу ждать тебя здесь весь день. – Мне нужно вернуться! – настаивал капрал. – Я кое-что вспомнил! «Баран и есть баран! Уперся, не сдвинуть с места. Видите ли, ему еще что-то надо сказать», – подумал лакей с раздражением, но делать было нечего, и он пошел доложить, бросив на ходу: – Ну, смотри! Если обманул, получишь по загривку. Барбара писала, сидя за секретером, и была очень недовольна, что ей помешали. – Вспомнил? – вскинула изящную бровь фаворитка. – Но, кажется, он все рассказал. Настаивает, говоришь? Хорошо, пропусти его. Когда капрал появился вновь, улыбки он не дождался. – Что ты вспомнил? Говори, только быстро. Волнуясь, он начал опять заикаться, и Барбара уже собиралась выставить его, но, уловив что-то очень важное, наклонилась к нему: – Сержант был пьян? – Не так, чтобы очень пьян, миледи, – пролепетал капрал. – Хлебнул немножко, и ему захотелось поболтать. Он сразу сказал, что это тот самый разбойник по кличке Белоснежное Горло. И еще сказал, что он не такой свирепый, как про него говорят те, кто хочет его поймать. – Что он еще рассказывал? – допытывалась Барбара. Капрал не умел говорить цветисто, хоть и старался. Рассказ его был краток, но содержал все подробности истории, которую поведал ему и его приятелям захмелевший сержант. Несколько раз принимался капрал рассказывать в лицах, но неудачно. В его историю трудно было поверить: тайное обручение в полночь, дуэль на пустынной лесной опушке, два кучера, возвращающиеся в деревню с пригоршней гиней, брошенные ими в лесу карета и лошади… – Сержант клянется, что леди, которая была вчера в доме, та самая, которую пять лет назад он видел во время ограбления, – заметил капрал. |
