Маргарет Кэмпбелл Барнс. Леди на монете
Глава 1
– Я – родственница короля, – хвасталась миловидная девушка по имени Фрэнсис, разучивая перед высоким тусклым зеркалом танцевальные движения. – Того самого, которому отрубили голову? – спросила ее младшая сестра Софи, отрывая свой взгляд от кукол. – Конечно, и Карла Первого тоже. Но я имела в виду его сына. – И это принесет тебе большую выгоду! – усмехнулась племянница лорда Калпепера, державшая в руках пяльцы, решительно втыкая иголку в вышивку. – Когда я в последний раз видела Карла Стюарта, у него не было ни гроша за душой. Он даже не мог купить себе обувь и подковать свою лошадь. Поскольку Дороти Калпепер была самой старшей из них и жила в Париже уже в то время, когда несчастный молодой принц приезжал к своей матери из Джерси, у двенадцатилетней Фрэнсис не было оснований не верить ей. – Моя мать считает, что королевская кровь важнее денег, – сказала она, приподнимая подол поношенного платья и приветствуя собственное отражение в зеркале истинно королевским поклоном. Будучи самой бедной из всех юных изгнанниц в Шато де Коломб и достаточно привлекательной, чтобы вызывать их недоброжелательность, Фрэнсис испытывала непреодолимую потребность найти что-то такое, чем она могла бы хвастаться. – Но не в наше время, – ответила ей Дороти, которая в изгнании успела изрядно устать от верноподданнических чувств. – Всем известно, что даже королева Генриетта-Мария с трудом находила возможность кормить свою собственную дочь Генриетту-Анну так, как велели врачи, когда принцесса последний раз болела. Несмотря на присущее Фрэнсис Стюарт легкомыслие, ее сердце никогда не оставалось равнодушным к несчастьям других и всегда откликалось на чужие беды. Услышав сказанное старшей девочкой, она мгновенно прекратила свои балетные упражнения и, промчавшись по комнате, уселась возле нее. – Наверное, ей это очень тяжело. Ведь она была королевой Англии и ни в чем не знала отказа. Все, кто были рядом с ней, спешили выполнить малейшее ее желание. Королеве Генриетте-Марии гораздо тяжелее, чем любой из нас. Мне всегда было интересно, – продолжала Фрэнсис, перебирая разноцветные мотки шелка и поочередно прикладывая их к своему полинявшему платью, – почему король Людовик не разрешает ей жить при Дворе. Что ни говори, ведь она его тетя. Он что, не любит ее? – Насколько я знаю, дело не в этом. Я слышала, как милорд Кларендон говорил, что французской королевской семье не так-то просто согласиться на это. Понимаете, кардинал Мазарини, который и является настоящим правителем Франции, стремится поддерживать хорошие отношения с Англией даже теперь, когда там у власти это чудовище, Кромвель. Дороти решительно отобрала у Фрэнсис разбросанные ею мотки шелка, однако она не могла долго сердиться на девочку. – Но я уверяю вас, моя дорогая, что какие бы лишения ни переносила сейчас вдовствующая королева Генриетта-Мария, они ни в какое сравнение не идут с тем, что ей довелось пережить в прошлом. Моя мать и другие придворные дамы вынуждены были бежать с ней через всю Англию, чтобы спастись, а ведь она в это время ждала ребенка, который и родился в Экзетере. Только представьте себе: все ее близкие или посажены круглоголовыми в тюрьму, или находятся в изгнании, и она узнает, что ее супруг, которого она безумно любила, обезглавлен. – Ничего удивительного в том, что… с ней иногда трудно иметь дело, и она ссорится с людьми, – вставила четырнадцатилетняя толстушка Джентон Лавлейс, которая, нахмурясь, пыталась починить лютню с порванной струной. – Наверное, и на собственной кровати нелегко родить ребенка, – сочувственно произнесла Фрэнсис, которая еще имела весьма смутное представление о том, как это происходит. |
