– Мы все принадлежим к одному клану, – объясняла Генриетта так, словно перед нею были иностранцы.

Она говорила очень мягко, деликатно, как она это часто делала, стараясь смягчить досаду и неудовлетворенность юных изгнанниц.

Внезапно дверь широко распахнулась – была заметна жалкая попытка следовать ранее принятой церемонии, – и в комнату вошла грустная Генриетта-Мария, вдовствующая королева Англии, в сопровождении своих друзей – мадам де Мотвилл, леди Далкейт, которая так мужественно спасала новорожденную принцессу в Экзетере и увезла ее во Францию, и миссис Стюарт, матери Фрэнсис и Софи.

Королева Генриетта пережила ужасы гражданской войны и смерть обожаемого супруга. Она была ошеломлена известием о его казни и вскоре после этого узнала о том, что ее дочь Елизавета умерла в одиночестве в Карисбрукском замке. Трагические утраты и последовавшая за ними болезнь прежде времени состарили Генриетту, и она выглядела гораздо старше своих лет. Королева была добра к юным изгнанницам, разделившим ее судьбу, но не понимала того, что ее глубокий траур и чрезмерное увлечение религией были очень тяжелы для них, поскольку юности всегда свойственно стремление к радости и удовольствиям.

Однако сегодня у нее была особая причина пойти с ними к мессе, и ее темные глаза смотрели на девочек с нескрываемым торжеством. В левой руке она держала нарядный молитвенник, а в правой – невольно признавая тем самым, что оно – более важная вещь, – письмо, которым победно размахивала.

– У меня есть новости из Англии, – торжественно сказала она девочкам. – Оливер Кромвель умер!

– Наконец-то!

Раздался общий вздох облегчения, и девочки окружили королеву, оставаясь, однако, на почтительном расстоянии от нее.

Генриетта-Анна бросилась к матери.

– Значит ли это, что Карл…

Королева, не выпуская из рук ни молитвенника, ни письма, нежно обняла дочь.

– Боюсь, ma mie, что Карлу придется еще немного подождать. Прошло еще слишком мало времени, и рискованно предпринимать очередную высадку. Ведь только le bon dieu и безграничная храбрость Карла позволили ему вернуться к нам после Вустерской битвы.

– Он узнал эту прекрасную новость, играя в теннис, в Голландии, в Хуугстрэттоне. От человека из Дюнкерка, – сказала леди Далкейт. – Такое впечатление, что город вздохнул с облегчением.

– Да, но принесет ли его смерть перемены к лучшему? – спросила мадам де Мотвилл. – Разве не было сына, у этого ужасного Кромвеля? Не станет ли он теперь Протектором вместо отца?

– Известно, что Ричард Кромвель – никудышный человек во всех смыслах, – ответила ей леди Далкейт. – У него не будет никакой власти над армией.

Королева зажала бесценное письмо в руке.

– Нет. Хоть он и убийца короля, этот Кромвель, но сильный человек, и его никто не сможет заменить, – согласилась она с леди Далкейт. – Если только Карл проявит выдержку и даст возможность этим круглоголовым разобраться между собой!

Колокол на часовне перестал звонить. Впервые за все время они опаздывали к мессе, хотя, конечно, отец Киприан не начнет службу до прихода вдовствующей королевы.

Генриетта-Мария позвала девочек почти что со счастливой улыбкой.

– Давайте пойдем и помолимся за Карла Второго, – сказала миссис Стюарт, уверенная в том, что хоть Карл и великий человек, но их искренняя молитва все же нужна ему.

– И за его возвращение на трон, – твердо добавила его мать, вдовствующая королева.

Прежде, чем последовать за матерью, принцесса Генриетта-Анна вытянула руку назад и, поймав ладонь Фрэнсис, радостно пожала ее.