И вот теперь она совершенно неосознанно отвечает на слова Узуна:

– Спасибо, Узун, хорошо. А ты? – И тут же спохватилась: – Извини, я даже не знаю, спишь ли ты вообще когда‑нибудь. Но если спишь, то надеюсь, нынешней ночью ты выспался хорошо.

– Я и сам не смог бы с уверенностью утверждать, сплю я или нет, принцесса, – ответила арфа. – Вот если ты как‑нибудь войдешь сюда и тебе придется меня разбудить, тогда мы оба эту проблему и выясним. Но в чем я абсолютно уверен, так это в том, что никогда не вижу снов.

– Тебе этого недостает? – полюбопытствовала Майкайла.

– Да. – Ответ его прозвучал настолько печально, насколько печален может быть вообще голос арфы.

Майкайла закусила губу. «Какая досада! Угораздило же меня ляпнуть такое! – подумала она. – Как бы мне теперь хотелось быть чуть больше похожей на своих сестер… И как хотелось бы очутиться сейчас рядом с мамой!»

– Извини, – коротко произнесла она вслух.

В конце концов, что тут еще можно сказать? И к тому же Майкайла слишком хорошо знала, что, продолжая в таком же духе, непременно сморозит еще какую‑нибудь глупость. Пора, пожалуй, сменить тему.

– Ты не знаешь, Узун, куда отправилась с утра госпожа?

– Нет, – вздохнула арфа. – Она сегодня не заходила даже сказать «доброе утро».

– Как‑то это странно, – проговорила Майкайла. – Свой завтрак она, похоже, уже съела.

– Дерни за шнурок звонка, дитя мое, – отрывисто проговорил Узун. – Узнай у Эньи, что случилось.

Энья появилась через несколько минут. И едва успела показаться на пороге, как Узун уже спрашивал, где Харамис и что с ней.

«Может, он и слеп, но по крайней мере слух у него великолепный, – подумала Майкайла. – Кажется, он услышал ее приближение на добрых полминуты раньше меня».

– Она покинула башню, – объяснила Энья. – Всего лишь с минуту посидела за столом, глядя куда‑то в пустоту – вы ведь знаете эту ее привычку, принцесса, – а затем вдруг отставила тарелку, надела свою мантию и улетела на одной из этих ее огромных птиц.

– Куда она отправилась? – спросил Узун – Она не говорила?

– Видите ли, господин Узун, – немного смущенно ответила Энья, – это ведь совершенно не мое дело – спрашивать о том, куда она отправляется или откуда приходит, поэтому, мне кажется, я действительно не могла бы…

Струны арфы сердито зазвенели, и Энья нервно сжала в ладонях фартук.

– Она полетела куда‑то к югу, может быть, к Цитадели. Точно я ничего не знаю.

Майкайла судорожно вздохнула, с ужасом понимая, что это не сулит ничего хорошего.

– Файолон! – воскликнула она и опрометью выбежала из комнаты.

Только добравшись наконец до своей спальни и заперев дверь на засов, девочка решилась перевести дух. Затем схватила шкатулку и высыпала шарики на ладонь. Они закрутились почти без ее помощи, а магическая сила проявилась мгновенно, как только послышались звуки, а не изображения. Шарик Файолона, несомненно, надежно спрятан под рубашкой, поэтому ничего и не видно. Зато идущий где‑то около него оживленный спор отчетливо слышен.

– Должно быть, вы ошибаетесь, госпожа, – холодно и уверенно говорила королева. – Моя дочь большая проказница, но она не могла повести себя безнравственно. Так же как и сын моей сестры.

– Очевидно, что она ошибается, – рассерженно заговорил Файолон. – Я ни разу в жизни не прикасался к Майкайле с подобными мыслями. В прошлом году должна была состояться наша помолвка, а затем мы собирались пожениться, и я, разумеется, просто не мог иметь намерения обесчестить свою будущую жену.