– Это какой Ахиллес, который Брэд Питт? – живо заинтересовалась Ирка и на ходу оправила на себе божественное платье.

– Который просто бред, – ответил Женька и хмыкнул. – А что он нам поведает… Ну не знаю, спроси, как ему Брисеида. И что они делали в шатре, мне было бы интересно узнать подробности.

По опустевшим аллеям – весь народ, вернее, все народы мира, точнее даже, всех миров, сбежались кто смотреть на драку, а кто участвовать в ней – мы резвым галопом вернулись к пристанищу нашего Ахиллеса.

– Явились, не запылились! – неласково приветствовал нас Слава.

Он нервно расхаживал вдоль помоста, поглядывая на дорогие наручные часы.

– Ты сам санкционировал подсъемки! – напомнила я. – И нас не было всего двадцать минут…

– И все это время они так и сидят взаперти! – Слава кивнул на шатер с опущенным пологом.

– Или лежат, – логично предположил Женька.

– Именно поэтому я не рискую их беспокоить, – кивнул режиссер и выразительно посмотрел на меня.

– А я, значит, должна рискнуть? – возмутилась я, поняв невысказанное предложение без слов. – А если в меня сандалией бросят, чтобы не мешала?

– Я бы бросил, – кивнул Женька и, снова подняв на плечо камеру, двинулся к шатру.

– Без спросу не входи! – крикнул ему в спину Слава. – И пропусти вперед Елену, у него сандалии на платформе, тяжелые, не дай Зевс, в тебя или в камеру попадут!

– Ага, а на меня страховка от несчастных случаев на производстве уже не распространяется, – язвительно поддакнула я, но все-таки поспешила опередить оператора с камерой на пути к шатру. Успела даже хлопнуть Женьку по руке: – Не включай пока, ты что? Не приведи боги, там порнуха… Тук-тук, к вам можно?

Изнутри донеслось невнятное мычание, которое с равной вероятностью могло быть как разрешением, так и запретом.

Я предпочла думать, что мне ответили согласием, потому как хотела поскорее покончить с незапланированной шабашкой и заняться нашим детективным делом.

– Я вхожу, кто не спрятался, я не виновата! – предупредила я и отдернула полог.

– Му! Му-му! – лежащая на полу красотка промычала то ли приветствие, то ли претензию – я не поняла, потому что засмотрелась на антураж.

В порыве страсти Ахиллес и Брисеида не только сами сменили вертикальное положение на горизонтальное, но и канделябр свалили – благо с уже погашенными свечками. Ковер, в расправленном виде укрывавший почти весь пол, сбился волнами и походил на лист шифера. Постель была безобразно разворошена, частично на шкурах, а частично под ними псевдогреческим профилем вниз бревном лежал наш Ахиллес.

– Нет, ну это хамство, я считаю, – произнес над моим правым ухом Женька, хищно водя туда-сюда объективом. – Он даже доспехи и сандалии не снял! А меня жена ругает, если я в одних носках остаюсь…

– Ты же не древний грек, должен понимать галантное обращение, – наставительно сказал Слава, сунувший голову в проем слева от меня.

Втроем мы должны были смахивать на Гидру. Я подумала, что это вполне по-нашему, по-древнегречески.

– Пустите, я тоже хочу посмотреть! – инородная скандинавская богиня растолкала всех, влезла в шатер и уже оттуда вопросила: – А что, у древних греков были ролевые игры со связыванием? Я думала, их изобрел маркиз де Сад в каком-то другом веке…

– В восемнадцатом, – машинально подсказала я и тоже шагнула в шатер, присматриваясь к Брисеиде.