– Мой любимый цвет, мой любимый размер!

– Нет, размер был побольше. Ты не поняла еще? – Не дожидаясь ответа, Ирка отвернулась от меня, снова полезла в дыру, пошарила там, непонятно сообщила:

– Нет, это все, тут больше ничего, – и снова разогнулась, уставившись на меня недоверчиво. – Так и не догадалась?

– Считай, сегодня я Ватсон.

– Тогда объясняю: это… – она потрясла перед моим лицом загадочной красной какой, – часть пера со шлема Ахиллеса! Ну? И что ты теперь скажешь? Совпадение, притянуто за уши, все такое?

– Прости меня, Холмс, я была неправа. – Я быстренько повинилась и снова потянулась к красной каке. – Дай уже посмотреть.

– Подожди. – Подруга вынула из кармана пластиковый пакетик, вытряхнула из него в карман запасную пуговицу, на ее место положила каку, пакетик плотно застегнула и только тогда дала мне. – Как бы нам сделать экспертизу, Ахиллесово это перо или нет?

– Как, как… – я разглядывала сквозь прозрачный пластик грамотно упакованную улику. – Сама знаешь, к кому обращаться.

– К нашему дорогому полковнику. – Подруга посмотрела на наручные часы. – У которого в тринадцать ноль-ноль как раз будет перерыв… Так, едем уже на твою студию, надеюсь, ты быстро управишься с монтажом. Я знаю, куда Серега ходит обедать.

– Какая встреча! – преувеличенно радостно (Станиславский снова не поверил бы) воскликнула Ирка, первой шагнув в кондиционированную прохладу ресторанчика «Горы, горы».

– Ой, и ты здесь, Сереженька! – тоже не особо искренне удивилась я, выглянув из-за спины подруги. – Приятного аппетита.

Мое доброе пожелание не сбылось. Лазарчук, устроившийся за столиком, дернулся и облился супом из ложки.

Совестливые люди на нашем месте в этот момент пробормотали бы извинения и тихо удалились, но мы же не они. Мы приблизи– лись и синхронно потянули на себя свободные стулья.

Скрежет их ножек заглушил мученический стон полковника.

– Правильно сделал, что не харчо взял, а бульон, он жидкий, от него пятна не останется. – Одобрив таким образом выбор, сделанный нашим другом, Ирка даже меню не раскрыла, сразу велела подлетевшему официанту: – Мне суп-харчо.

– А мне тоже бульон и к нему лобиани. – Я отчасти солидаризировалась с полковником. – Люблю эти пироги с фасолью, хотя для пищеварения они не особо полезны…

– Что действительно может повредить моему пищеварению, так это наша встреча, мадам, – промокнув салфеткой бульонное пятно на брюках, язвительно сказал Лазарчук. – И не надо врать, будто она случайна. Ну, в чем дело?

– Чего это ты? – Ирка похлопала ресницами, изображая оскорбленную невинность. – Мы просто шли мимо, увидели вывеску ресторана, вспомнили, что ты его нам нахваливал, и решили зайти перекусить, время-то обеденное.

– Да, ты чего? – тоже высказалась я. – Острые грузинские специи нормально перевариваешь, а наше общество – нет? Это очень обидно.

– Вы издеваетесь? – Серега, глядя то на меня, то на Ирку (мы удобно устроились на мягких стульях с двух сторон от него), наливался помидорной краснотой.

– «Боржоми» выпей. – Подруга заботливо придвинула к нему запотевшую стеклянную бутылку. – А то ты цвета сациви, это меня беспокоит.

– Только это? – голос полковника сделался едким, как чесночный соус.