|
Заботливо отчистив известку, он нашел еще минуту сочинить следующую записку товарищу прокурора: "Не имею возможности присутствовать при допросе. Я напал на след, совершенно чуждый вашему. Завтра подробности к вашим услугам. Берегитесь ловушки! Ваш Редон". Затем он крупною рысью мчится в Сен-Жермен. По прибытии туда наш следователь первым делом обходит все отели, начиная с самого шикарного, Павильона Генриха IV. Его появление в знаменитом отеле, как человека известного директору и части служебного персонала, вызывает только любопытство. Он отводит директора в сторону и, дружески пожимая его руку, спрашивает нетерпеливо: -- Не остановился ли у вас джентльмен приблизительно такого же роста, как я, с длинною темной бородой и ногами поистине английского размера? -- У нас был только один англичанин, подходящий под ваше описание, довольно-таки неопределенное, но... -- Он уехал? -- Да, три часа тому назад! -- А, черт возьми!.. И не оставил адреса? -- Он отправился, насколько я мог догадаться, в Лондон! -- Не можете ли вы по крайней мере назвать его? -- Охотно: его зовут Френсис Бернетт. Он прибыл из Индии и останавливался здесь только на две недели. -- Благодарю! Как досадно... мне крайне необходимо было видеть его по одному делу. Но... может быть, я могу видеть человека, обслуживавшего его? Такому важному клиенту, как Поль Редон, неловко было отказать. Директор велел позвать лакея Феликса и предоставил его в распоряжение репортера. Когда они остались одни, Редон вынул из кармана два луидора, опустил их в руку слуги и сказал: -- Вы знаете, Феликс, что у меня иногда являются странные фантазии? -- О, барин волен иметь фантазии, какие ему заблагорассудится! Репортер продолжал легкомысленным тоном, хотя сердце со страшною силою билось у него в груди. -- Сегодня утром мне попалась пуговица в таком месте, где она не должна быть... Я подозреваю, что владелец ее -- господин Бернетт, и это глубоко интересует меня. Лакей улыбнулся и наклонил голову, как человек, привыкший понимать все с полуслова. -- И мне думается, Феликс,-- прибавил Редон,-- что профессиональная тайна не помешает вам сообщить мне, насколько основательны мои подозрения? Впрочем, вот и само доказательство преступления! Он развязал уголок своего платка, вынул оттуда пуговицу и показал ее слуге, который тотчас же ответил: -- Вы правы: эта пуговица от одежды господина Бернетта. Я видел у него такие же, с такой же точно надписью "Барров Т. Лондон". Я утверждаю это с тем большей уверенностью, что сегодня утром господин Бернетт, заметив, что не достает у панталон одной пуговицы, просил меня пришить ему другую на ее место, которое, впрочем, было вырвано вместе с пуговицей. |
