– Это кто? Уж не тот ли тип, что пустыми жалобами отвлекает от суровой работы сотрудников “Пи”? Пейпиво, да?

Злого взгляда Баобабовой не выдерживает даже фонарик и испуганно тухнет. Несколько секунд в подвальном помещении слышатся звуки борьбы, пыхтение и несколько выстрелов.

Когда фонарик загорается вновь, вижу всех троих недавних мучителей, привязанных в одной связке к кровати. К панцирной, дурно пахнущей.

Баобабова сидит перед пленниками на пододвинутом ящике, вертит в руках пистолеты, посматривает косо на толпящиеся в проеме любопытные лица санитаров и просто больных сопротивленцев. Заступаться за арестованное начальство никто не спешит. Народ чувствует в нас с Машкой настоящую силу. А где сила, там и правда.

– Теперь все по порядку и разборчиво, – просит Машка. – За что Лесика арестовали? Ведь догадывались, что любые действия против представителя власти чреваты последствиями? Лешка, не стой столбом, веди протокол? Ну!

Последнее “ну” относится не ко мне, а к находящимся на кровати. Задержанные начинают наперебой колоться, раскрывая государственные тайны. Бойчее всех делится сокровенным Садовник. Из‑за невозможности заниматься любимым делом – обрыванием ромашек он нервничает, часто сбивается, но, в отличие от остальных, рассказывает много интересного. Ранее мне неизвестного.

Отряд сопротивления под условным названием “Красный санитар” был организован сразу же после переселения всех клиентов в подвалы. Командовать отрядом поначалу пытался Монокль, но Садовник быстро объяснил интеллигенту, что воевать грамотно и лечить грамотно не одно и то же. И посему взял бразды правления в собственные, обагренные цветочной пыльцой руки. Сопротивленцы большой активностью не отличались. Больше рыскали по квартирам в поисках харчей и теплой одежды. Гоняли по закоулкам подвалов крыс и расклеивали нарисованные вручную листовки “Смерть оккупантам”. Единственной значимой вещью, за которую всем членам сопротивления можно было бы выдать почетные грамоты, являлся взрыв рентгеновского кабинета, перекрывший канал поступления новых Охотников в наш мир. Но данное событие произошло совершенно самостоятельно, из‑за скачка напряжения в сети. Кто‑то из обслуживающего персонала решил вскипятить чайку неположенным в стенах клиники кипятильником.

– И знаете, прапорщик, – Садовник почти перебарывает смущение перед нависшей над ним Баобабовой, – нам даже известно точное количество Охотников, находящихся в настоящее время в городе. Двести тридцать особей. Надеюсь, это повлияет на меру наказания?

Двести тридцать? Мне лично не верится. Как могут двести с небольшим Охотников захватить целый город? Как способна небольшая кучка рисованных людей противостоять регулярным частям армии? Я уже не говорю про милицию, которая, кроме резиновых палочек, вооружена непреклонной верой в торжество закона?

Объясняет все Баобабова. Цыкает так через зубы красноречиво и объясняет:

– Как же, двести тридцать! У вас, товарищ Садовник, информация вчерашнего срока. По моим скромным прикидкам, Охотников сейчас по меньшей мере тысячи две.

– …себе, – говорим мы все одновременно. Мы – это я, Садовник, Монокль, Пейпиво и все те, кто пялится из темноты на нас, симпатичных, молодых и не очень.

– Ребята… – морщится Баобабова. Не от крутости русского языка, а от слишком громкого хора. Мы ж мужики, если хором еще как громко можем! – Оставьте эмоции для семейных сцен. Думаете, я просто так напарника одного в пустом доме оставила? Исследовала и узнавала. Смотрела и слушала. И кое‑что важное выяснила. Размножаются они, агрессоры ваши виртуальные.