– А если не получается заловить?

– Тогда уже без нас…

Задирака развлекал себя негромким пением. Песня у него была немудрящая, но абсолютно профессиональная. С чувством мурлыкал он под нос:

Моя милка – как машинка,

Состоит из трех частей –

Карбюратор, радиатор

И коробка скоростей!

Глухо шумели баллоны по мостовой, шоркали на трещинах асфальта, шипели по лужам, мерный бой поршней убаюкивал. Красный блик солнца полоснул по окнам домов и нырнул испуганно в тучи. Трещали, монотонно бубнили голоса в динамике рации. Халецкий о чем‑то рассказывал Скуратову:

– …Гиксосы принесли военную лошадь, колесо боевой повозки и сталь мечей. И понеслась, покатилась история…

А Юра Одинцов объяснял Рите:

– …Для собачек соревнования проводятся по тысячебалльной системе. Собачки‑чемпионы по девятьсот восемьдесят – девятьсот девяносто очков набирают. Но на обычной работе они похуже. Суета, успех, многолюдство вокруг их портят…

Скуратов:

– …Женщинам любой неудачник кажется дураком…

Рита:

– …Человек с собакой на поводке – система с обратной связью…

Так и въехали на стройку – горы песка, котлован, лабиринт железобетонных плит и конструкций. Сбоку у ограды густо разросшегося палисадника – одинокая фигура участкового с неизменной планшеткой‑«лентяйкой» в руках. Взмахнул планшеткой в сторону кучи яично‑желтого рассыпчатого песка:

– Вот он, голубчик…

В песок полузарылся тупорылый, очень ржавый снаряд – он похож на шелудивую, в парше и лишаях свинью.

– Эхо войны, – бодро откликнулся Задирака.

– А как вы его сыскали? – спросил я.

– Да вон красавец отличился. – Участковый показал на работающий поблизости экскаватор.

Водитель, громадный парень с толстой ватной спиной, заметив внимание к своей персоне, резко раскрутил горбатую машину на одном траке – так, что нам и не видать его было из‑за капота экскаватора, – и с ревом, визгом, треском принялся выгрызать ковшом из грунта новую гору песка.

– Эй, Семериков! Семери‑и‑ков! – заорал участковый и, чтобы не оставить никаких сомнений, пронзительно засвистел в свисток.

С размаху воткнул экскаваторщик ковш в землю, выключил мотор, спрыгнул и подошел вразвалку, отирая лапы‑руки масленой паклей.

– Вот тоже жестяные соловьи на мою голову! – сказал сердито. – Ну чего, спрашивается, шум поднимать?

– Чего‑о? Ты, Семериков, доложи лучше начальству про свои подвиги! – грозно морщит белесые бровки на румяном лице участковый.

Парень досадливо махнул рукой:

– А‑а, день пропал!..

– А что такое случилось‑то? – спросил Скуратов.

– То, что чуть‑чуть не устроил нам всем веселую жизнь!

– Да бросьте вы, Василий Иваныч! – взвился Семериков. – Я ведь осторожно! Я же ас! Хотите, я вам ковшом с земли ваши часы подниму и вам же в ладонь положу? А уж такую‑то дуру откатить – делать нечего! Тем более что взял я ее ласково, как дитю малую…

– А технику безопасности знаешь? – сердито спросил участковый и повернулся к нам: – Ссыпал он грунт с ковша, а оттуда снаряд торчит. По инструкции обязан остановить работу, организовать охрану места обнаружения и срочно вызвать милицию! Экзамен сдавал? Инструкцию подписывал?

– Ну да! Вас вызовешь, весь участок оцепите, работа стоп! – захрипел от злости парень.