|
Вот она прижалась к тротуару, из дверей выскочили милиционеры, перемахнули через невысокое ограждение проезжей части, бегут к автоматам…
– Центральная! – возопил я. – Разговор продолжается? – Секундочку!.. Да, разговаривают… Подбежавшие милиционеры блокируют двери будок, заглядывают сквозь стекла и… извлекают мужчину с шевелюрой. Он что‑то орет, с возмущением жестикулирует, но милиционер вежливо и непреклонно показывает в сторону «Волги»…
– …Как мне пройти в МУР? – А что у вас? – У нас директор столовой сметану мешает!.. Разговор в бюро пропусков
27Станислав Тихонов
Рита сказала мне: – Я вот все про кавалера этого думаю, который ложный вызов устроил. На «скорой» часто бывает, но чтобы с вашим братом так играли! – Ты же видишь, чем это закончилось… – Но ведь могли и не поймать? – Конечно. Сегодня вообще невероятно удачный день. Как у нас говорится, исключительно высокий коэффициент раскрываемости. К сожалению, так получается далеко не всегда… – Это благодаря мне, – засмеялась Рита. – Говорят, что на ипподроме всегда везет новичкам, которые во всех этих ставках‑скачках ни бум‑бум… Я задумчиво посмотрел на нее. – А ты, пожалуй права. Ипподром здесь ни при чем, но мы все сегодня хорошо работали… Лучше обычного… – Да‑а? – искренне удивилась Рита. – У нас работа связана с азартом, с вдохновением, иногда с риском. Мужчинам нужно, чтобы на них во время работы смотрели женщины. Они становятся добрее, умнее, сильнее… – В тебе очень глубоко сидит прекрасный первобытный человек, – улыбнулась Рита. – Тебе надо ходить не в форме, а в звериной шкуре и носить в кобуре пращу… – Ты так думаешь? – Безусловно! Тебя все время манит вкус мамонтятины. Неолитные декорации, этика патриархата… – Сколько ты слов ученых помнишь, жутко и неуютно… – Я не виновата. Помнишь, я всегда была отличница. Стыдно признаться. – Да нет уж, ничего… – Слушай, а парню‑то, «вызовщику», достанется, видимо, крепко? Посадят, наверное? – Нет, премию дадут! Конечно, посадят. А что же еще с ним делать, с дураком? – От молодости, – тяжело вздохнула Рита. – Жалко все‑таки. Он ведь… Да ты сам‑то хорош был! Помнишь, как ты асфальтовый каток угнал? – Было дело, – кивнул я покорно. – Ко мне на четвертый этаж по водосточной трубе влез? – Там был третий с бельэтажем, – механически заметил я. – Рита, а ты, оказывается, помнишь это? – Помню. Конечно, помню. – Рита зажмурила глаза и неожиданно добавила: – К сожалению… Помолчала и сказала: – «В медной ступе не перетолочь судьбы, ворожи – не ворожи, не изменить». Ты очень любил эти стихи, Стас… Я посмотрел на ее обручальное кольцо и спросил: – Рита, а ты не живешь с мужем? – Не‑а… – Она хотела сказать легко, беззаботно, почти весело свое молодое избалованное «не‑а», а не получилось – вышло грустно, почти горько. – А почему? – Как тебе сказать… Тут коротко не объяснишь, а длинно не хочется. Скажу тебе так, если поймешь: мой муж визирует бумаги своими инициалами – «ХБ» – Хохлов Борис. |
