И лишь к концу 1917 года, когда явно антибольшевистские результаты выборов — хотя режим был уже советский — под самым грубым давлением стали вырисовываться, пресса предприняла кампанию— сперва осторожную и коварную— в меньшей степени против самого принципа Учредительного собрания, чем против данного Учредительного собрания. Большевики прощупывали почву, они не знали, пойдет ли за ними народ. Затем мало-помалу осмелели.

Становилось ясно, что народ слишком устал, чтобы встречать в штыки хоть что-либо. Преторианские полки Петрограда, подкупленные обещанием не быть посланными на фронт, находились в их подчинении. Большая часть армии желала мира и была готова принять все от тех, кто обещал ей мир любой ценой. Ленин пошел ва-банк: Учредительное собрание было грубейшим образом разогнано. Матрос Железняков стал Бонапартом этого коммунистического «18-го брюмера». И тотчас нашлись аргументы, или скорее аксиомы теоретического плана против принципа всеобщего избирательного права. Ныне, когда у большевиков все резоны думать, что народ их ненавидит, что выборы, основанные на всеобщем избирательном праве, получили бы по всей России огромное, подавляющее большинство, эти теоретические размышления не оставляют даже шанса сомневаться в их верности: в 21-м параграфе знаменитого доклада Ленин умышленно говорит: «Учредительное собрание, то есть диктатура буржуазии».

Ныне есть лишь Советы, говорят лишь о них, божатся лишь ими. Слову и идее повезло: все языки мира приняли слово, все почитатели большевизма приняли идею. Кто же ее автор? Ленин? Ничуть не бывало. Автор ее — небезызвестный Парвус. Он и сам напоминает об этом в статье, появившейся в ноябре 1918 года в «Мюнхен Пост». В те годы Ленин был враждебно настроен по отношению к этой меньшевистской выдумке. Против него были направлены следующие идеи Парвуса: 1) что рабочие и солдаты будут по-настоящему преданы революции только в тот день, когда сами станут руководить происходящим; 2) что тем самым интересы пролетариата станут безусловно доминирующими в революции; 3) что тогда, наконец, революция поднимется над ссорами различных фракций и духом сектантства.

Хотелось бы все же расставить всё по своим местам. Вовсе не Ленин бросил эту великую революционную идею — Советы, почти завоевавшую мир, в массы, а Парвус. Именно Парвус — султан Вильгельма II, Парвус - спекулянт, Парвус — нагревший руки на войне, наконец Парвус — создатель знаменитой теории, по которой Германия, с социалистической точки зрения, имела право на победу, оттого что обладала самым мощным рабочим классом и самой развитой промышленностью.

Разумеется, это не содержит никаких противопоказаний в отношении самой идеи. Как и в отношении Ленина: что из того, на самом деле, что он радикально поменял мнение, если он искренне поверил в Советы в какой-то момент, как до того поверил в Учредительное собрание? Дело-то в том, что он никогда искренне не верил ни в одно, ни в другое. Это очередной пример для тех, кто восхищается как Лениным, так и идеей Советов. Я знаю это из одного источника, который надеюсь, не вызывает подозрений, — это биография Ленина в изложении г-на Зиновьева. Этот коммунист излагает, не задумываясь, как это обернется для его учителя и друга, ленинские идеи после краха первой попытки государственного переворота в июле 1917 года: «Мы пережили время, когда казалось, что все погибло.