|
Оказавшийся по соседству с Рейфом английский театрал сообщил, что такие стычки стали обычным явлением. Рейф вернулся в отель в самом невеселом расположении духа. Вопреки опасениям Люсьена и Мегги, он не считал, что уставшие от войны люди дадут втянуть себя в новую бойню, но произошедший на его глазах инцидент поколебал эту уверенность. Герцог чувствовал, как сгущаются тучи, вероятность возникновения нового военного конфликта усиливалась. Погруженный в собственные мысли, Рейф прошел в спальню. Он хотел было пригласить слугу, чтобы тот помог ему раздеться, как из темного угла донесся спокойный голос: – Ваша честь, перед тем как отойдете ко сну, я хотела бы перекинуться с вами парой слов. Этот голос он не спутал бы ни с каким другим: вкрадчивый, нежный, приятный для слуха, словно мед. Только в этом меду ощущался песок. Рейф узнал ее прежде, чем сумел разглядеть в тусклом свете свечи. Мегги легко перемахнула через кресло. Одета она была в мужской костюм, волосы прикрыты вязаной шапочкой. Черный плащ был небрежно скинут на кровать. Рейф, недоуменно глядя на гостью, хотел было узнать, как ей удалось проникнуть в его покои, но решив, что не стоит тешить ее тщеславие, просто спросил: – Ты, вероятно, решила попрактиковаться в исполнении ролей Шекспира. Кто ты на этот раз, Виола? Мегги засмеялась. – Честно говоря, мне больше по душе Розалин. Рейф скинул плащ и бросил его на диван. – Смею предположить, что у твоего визита несколько другая цель, чем обычно бывает у женщины, ждущей мужчину в его спальне? Не стоило ему говорить этого. Бросив в сторону герцога острый, как стальной клинок, взгляд, она холодно ответила: – Ты догадлив. Нам надо кое что обсудить, так нам удастся решить свои проблемы быстро и не привлекая к посредничеству посторонних. – Прекрасно. Выпьешь со мной бренди? – предложил Рейф и, дождавшись ее согласного кивка, налил себе и ей. – Что же ты хотела обсудить? Мегги с отсутствующим видом держала бокал с бренди. – Главных подозреваемых трое. Эти люди имеют достаточный вес в обществе и по своему статусу находятся вне подозрений официальных инстанций, но у каждого из них есть и мотив, и возможности воплощения задуманного. – Восхищен твоим мастерством, – сказал Рейф, глотнув бренди. – Так кто же они? – Один из них пруссак – полковник Карл фон Ференбах, двое других – французы: граф де Варенн и генерал Мишель Росси. – Какие у них мотивы? – Граф Варенн – ультрароялист, ближайший сподвижник брата короля Луи, графа де Артуа. Уверена, ты знаешь, что де Артуа – фанатичный реакционер. Он и его сообщники в эмиграции мечтают стереть всякие следы революционных настроений во Франции и вернуть старый порядок. Мегги продемонстрировала свою неприязнь к де Артуа чисто французским жестом. – Конечно же, он хочет невозможного. Нельзя повернуть время вспять, но, увы, они не желают понимать такой очевидной истины. Последние двадцать лет Варенн только и делал, что пытался протолкнуть свою безнадежно устаревшую монархическую идею. Кое что из его прежних заслуг побудило включить его в мой список. – Понимаю, – протянул Рейф. В живом свете свечи лицо Мегги было поистине фантастически прекрасным. Выбившиеся из под шапочки пряди обрамляли лицо золотистым сиянием, смягчая блеклость наряда. Рейфу стоило немалых усилий сосредоточиться на том, что она говорила. – Если заговорщики – ультрароялисты, то кто, по твоему мнению, должен стать жертвой? – Может быть, мое предположение покажется тебе слишком смелым, но я думаю, что жертвой заговора должен стать король Луи, так как в этом случае трон займет его брат, граф де Артуа. Рейф только тихо присвистнул. Такое предположение мало было назвать смелым, но ситуация в стране непредсказуема, поэтому могло случиться что угодно. |
