Девочка обошла вокруг загонов, ощупывая изгородь руками и не осмеливаясь зажечь фонарик. Это было высокое и прочное окружение, хотя решительный человек смог бы умело воспользоваться деревянными уступами и узлами на верёвках, чтобы туда забраться. Она задалась вопросом, отчего же жёны пигмеев не сбежали. Сделав пару кругов и убедившись, что поблизости никого нет, девочка решила поднять засов с одной из дверей. Будучи никому невидимой, она могла совершать движения крайне осторожно и совсем не так, словно находится в нормальном состоянии. Чтобы выломать дверь, девочке пришлось выйти из транса.

Звуки леса заполняли ночь: голоса животных и птиц, шелест листвы деревьев и случающиеся на земле шорохи. Надя подумала, что люди поступают правильно, не выходя за пределы деревни по ночам: ведь все эти шумы было легко приписать сверхъестественным силам. Усилия открыть дверь нарушили тишину, поскольку скрипела сама древесина. Несколько собак, залаяв, приблизились, но Надя обратилась к ним на собачьем языке, и те вмиг замолчали. Ей показалось, что слышит плач ребёнка, но всё смолкло спустя считанные секунды. Девочка ещё раз подперла плечом засов, на деле бывший куда тяжелее, нежели то она себе представляла поначалу. В конце концов, всё же удалось вынуть балку из пазов предыдущей, приоткрыть дверцу и проскользнуть внутрь.

К тому времени глаза уже привыкли к ночи, и девочка смогла понять, что находится где-то наподобие внутреннего двора. Не зная, что ещё встретит впереди, она молча продвигалась к крытой соломой части, прикинув и возможность отступления в случае опасности. Про себя решила, что всё же не может рисковать в темноте и, немного поколебавшись, Надя крикнула и чуть было не выронила фонарик. Двенадцать или пятнадцать крайне малого роста фигур стояли в глубине самого помещения, опираясь спиной об изгородь. Девочка подумала, мол, это дети, но тотчас поняла, что там, оказывается, стояли те же самые женщины, которые чуть ранее танцевали для Касонго. Они выглядели такими же запуганными, как и сама Надя, однако ж не издавали ни малейшего звука, а ограничились лишь тем, что смотрели на вторгающуюся выпученными глазами.

- Тсс…, - сказала Надя, поднося палец к губам. – Я не причиню вам никакого ущерба, я подруга…., - добавила та на своём родном бразильском варианте португальского языка, и позже повторила на всех тех языках, которые знает.

Пленницы не поняли всех слов, однако ж догадались о её намерениях. Одна из них сделала шаг вперёд, хотя всё ещё съёженная и не показывая лица, и вслепую протянула руку. Надя подошла и коснулась руки. Другая, испугавшись, отошла, хотя позже осмелилась-таки взглянуть украдкой и, должно быть, осталось довольной выражением лица девочки-иностранки, поскольку улыбнулась сама. Надя ещё раз протянула руку, и женщина поступила так же – пальцы обеих переплелись, и этот физический контакт на деле оказался наиболее открытой формой общения.

- Надя, Надя, - представилась девочка, касаясь груди.

- Йена, - ответила другая.

Вскоре и остальные окружили Надю, ощупывая её с немалым любопытством, а сами же, тем временем, всё перешёптывались и посмеивались.