Анджи Ниндерера решила, что вот и настал момент импровизации ввиду того, что первоначальный план был основательно нарушен. Сделав четыре больших скачка, женщина оказалась рядом с королём, двумя ударами рук распихнула пытавшихся её остановить охранников и, издав один из длинных криков индейцев племени команчи, ухватилась за шляпу и стащила ту с головы короля.

Поступок Анджи был настолько неожиданным и смелым, что народ на какое-то время даже замер, словно перед фотоаппаратом. Земля не задрожала, когда её коснулись ступни короля. От его гневных криков никто не оглох, с неба не попадали мёртвые птицы и не содрогнулся лес в предсмертном хрипе агонии. Увидев лицо Касонго впервые в жизни, никто не ослеп, а лишь крайне ему изумился. Когда же спали с головы шляпа, а с лица закрывавшая его занавесь, все смогли увидеть голову командира Маурисио Мбембелé.

- А Кейт уже говорила, что вы слишком похожи! – воскликнула Анджи.

К тому времени солдаты всё же отреагировали и ринулись окружить командира, однако ж никто так и не осмелился к нему прикоснуться.

Даже ведшие Кейт на её же погибель мужчины отпустили писательницу и помчались бегом к своему начальнику, но и они не рискнули тому помочь. Сама ситуация позволила Кейт затеряться среди собравшихся здесь людей и поговорить с Надей. Мбембелé удалось освободиться от мантии и резко встать на ноги. Сейчас человек являл собой сплошную ярость, весь покрытый потом, с вылезшими из орбит глазами и пеной у рта, и рычащий, точно хищник. Он поднял свой мощный кулак с намерением нанести неслабый удар Анджи, которая уже оказалась вне зоны его досягаемости.

Бейе-Доку избрал именно этот момент, чтобы продвинуться вперёд. И в обычных условиях требовалось огромное мужество, чтобы бросить вызов командиру; сделать же подобное теперь, когда человек был возмущён до предела, и вовсе оказалось самоубийственным безрассудством. Небольшого роста охотник смотрелся ничтожным на фоне огромных размеров Мбембелé, который высился перед ним, точно башня. Взглянув на него снизу вверх, пигмей пригласил гиганта сразиться с ним один на один.

Удивлённый шёпот пронёсся по деревне. В происходящее не верилось никому. Народ выступил вперёд, собравшись группой позади пигмеев, и даже охранники, оцепеневшие не менее остального населения, не догадались вмешаться.

Сбитый с толку Мбембелé всё пошатывался, пока слова раба постепенно проникали в его мозг. Когда наконец-то он осознал огромную смелость, которую и подразумевал под собой брошенный вызов, военный лишь громко рассмеялся, и его смех волнами разносился по округе ещё в течение нескольких минут. Члены Братства Леопарда стали ему подражать, поскольку предположили, мол, от них именно этого и ожидали, однако ж смех вышел каким-то натужным, а сложившаяся ныне ситуация стала слишком уж гротескной, в которой никто не знал, как стоит себя вести. Они чувствовали враждебность населения и понимали смущение охранников из племени банту, уже готовых было восстать.

- А ну, очистили площадь! – приказал Мбембелé.

Мысль об Эзенжи или же о поединке врукопашную в Нгубу ни для кого не была новшеством, потому что именно так наказывали заключённых, и попутно сама борьба являлась тем видом развлечения, который командиру был больше всего по душе. В данном же случае разница заключалась в том, что сам Мбембелé был не судьёй и зрителем, а непосредственно принимал участие в поединке. Разумеется, предстоящая битва с пигмеем не причиняла ему ни малейшего беспокойства, ведь думал раздавить последнего, точно червяка, предварительно заставив того немного помучиться.