стукнуло восемьдесят шесть, и никто бы не дал ему ни годом меньше.

     А ведь они любят  его, подумалось Блейду,  когда он бросил косой взгляд

на суетившихся у  пульта помощников. Любят  и  берегут, хотя  кому удавалось

уберечь  человека от старости? Тем не менее разум Лейтона, как  и  в прежние

времена, оставался непревзойденным. То, что его мозг успевал переваривать за

неделю, другой специалист не  смог бы  усвоить и  за десять  лет; и все же с

каждым месяцем, с каждым днем ассистенты и помощники  его светлости начинали

играть все более и более важную роль в проекте "Измерение Икс".  Теперь, уже

у  компьютера священнодействовал не только сам старый  профессор; все чаще и

чаще ему приходилось поручать эту процедуру  молодым  сотрудникам.  Но самое

главное -- запуск -- Лейтон не доверял никому.

     Странник  попытался отвлечься от этих  грустных дум о бренности земной,

настроиться на  то,  что  произойдет сейчас, вскоре, через десять  минут или

четверть  часа. Впрочем,  все  будет  как  обычно.  Обжигающая волна боли, к

которой он никак не может привыкнуть, тьма, холод, нескончаемый полет сквозь

неведомые пространства,  пробуждение... И  -- новый мир! Мир, что  ждет  его

там, за гранью земных небес, мир,  который на месяц или два  станет для него

домом... Возможно, более дорогим, чем Земля...

     Он  не  хотел  лгать самому себе: у  него почти не оставалось якорей --

родной реальности.  Тех  якорей,  что привязывают  человека  к определенному

месту, к городу или стране; живых якорей, без  которых ни  город,  ни страну

нельзя считать родиной. Дж., любивший его как сына и почти такой же древний,

как Лейтон...  его  светлость,  еще один  старый  ворчун...  Два  старика  и

трехлетняя малышка Аста, которая,  по сути дела, принадлежала миру  Земли не

больше, чем сам Блейд. Других близких людей у него здесь не осталось.

     Конечно, были  коллеги, приятели,  подружки; но  Измерение Икс  властно

требовало своей платы --  и  притом  по самой  высокой  цене,  какую  только

способен уплатить человек.  Оно  лишило  его женщины, которую он  любил,  на

которой  мечтал жениться;  оно  медленно, но верно выстраивало непробиваемую

стену между ним, странником,  повидавшим невиданное, и теми, кто окружал его

здесь, на Земле.

     Блейд  пошевелился,  всколыхнув провода, что  свисали  с металлического

конуса  над ним, и  вздохнул.  И  эти мысли  тоже  были  грустными!  А самой

печальной из  всех, самой гнетущей  и тяжкой, как всегда, оставалась мысль о

времени. О времени, которое  течет так  стремительно, так быстро и исчезает,

словно вода, жадно впитанная песком ханнарской пустыни!

     Да,  не только  Лейтон старел! Ричарду Блейду не хотелось ни думать, ни

вспоминать о том, что и ему самому уже пошел пятый десяток. Конечно, во всем

ханнарском  войске  не нашлось бы бойца, который рискнул бы скрестить с  ним

меч  или потягаться на секирах; и ни один из этих солдат не обогнал бы его в

пешей атаке, не смог  бы  скакать, сутками не слезая с седла,  или переплыть

реку шириной с Миссисипи.