Девушка коротко кивнула.

– Я понятливая, дядь Петь, не подведу, – помялась, а потом спросила: – Как поджигать будете?

Капитан махнул на черные бока цистерн, которые виднелись с другой стороны насыпи.

– Вон туда, прямо под брюхо, чтобы полыхнуло как надо. Отсюда не достать. – Он повернулся к Канунникову. – Лейтенант, разделяемся сейчас. Ты возле той вышки, что поближе к ангару, я – через насыпь. Бросаем снаряды, потом к вышке и заваливаем часового. Автомат на плечо, условный сигнал – и уходим.

– Нет, – горячо возразил Александр. – Сначала надо снять часовых, выманить их. А то загорится, они палить начнут по полотну вслепую.

Капитан с сомнением протянул:

– Не успеть, лейтенант. Пока с ними возимся, придет смена. С отрядом нам уже не потягаться.

Зоя вмешалась в их обсуждение:

– Я метну, я отсюда докину. А вы пока ползите прямо к часовым. Покажите только, куда надо. Прямо в яблочко попаду, загорится, будь здоров!

Василичу пришлось согласиться с предложением спортсменки, иначе весь план по захвату оружия ставился под сомнение. Слишком большое расстояние от цистерн до караульных вышек, на которых охрана их легко расстреляет из автоматов. Он вложил коробок со спичками в девичью руку и предупредил:

– Кидай по условному знаку – филином угукну три раза, как у вышек будем. В середину бросай, под цистерну, чтобы подобраться не могли быстро к пожару.

Капитан оглянулся на своих напарников и кивнул головой, подавая знак – действуем! Они с Александром бросились в разные стороны ползком…

На вышках уже топали тяжелые солдатские сапоги – началась смена караула. Новый наряд автоматчиков занял свое место на посту, снова заскрипела дверь ангара, и колонна из десятка шутце потянулась к лагерю.

Саша, напрягаясь всем телом, полз к вышке. Острые камешки гравийной насыпи кололи тело даже через одежду, но от волнения он совсем не замечал боли. Пока новый часовой зевал и ежился в предрассветном тумане, лейтенант выискивал крошечные укрытия, короткими рывками перемещаясь в сторону деревянных ступеней: жидкий куст, потом опрокинутая бочка, куча ветоши из одежды пленных… Наконец Канунников впечатался всем телом в основание узкой башенки из неструганых досок.

Он перевел дыхание, вслушался – ну где же условный знак командира, скоро офицер вернется с новыми автоматчиками на станцию.

От крика филина ухнуло вниз сердце. Секунда, вторая – и тяжелые горючие снаряды с грохотом покатились по рельсам, наверху загалдели часовые, перекрикиваясь между собой. Застучали шаги по ступеням.

Канунников вскочил на ноги, вжался в стену сбоку от проема, приготовил руку с зажатым в ней ножом. С другой стороны насыпи потянуло запахом гари, но огонь не разгорался, лишь черный дым окутал пузатую железную емкость в середине отстойника с вагонами. Часовой наверху замедлил в нерешительности шаг и громко позвал напарника:

– Gustav, was ist los? Gustav!

На той стороне раздался короткий вскрик, после которого часовой совсем застыл на месте. Он явно боялся идти дальше, напуганный запахом гари и непонятным криком с соседней вышки.

Саша метался внизу, не понимая, как действовать дальше. Подниматься наверх опасно – фриц пальнет из автомата, но и уходить без добычи нельзя. Они так рисковали, чтобы провернуть операцию, и что теперь?

Тут грохнула за насыпью цистерна, в воздухе прокатилась волна страшного жара, со свистом полетели осколки металлических стенок. Немец наверху в ужасе взвизгнул и застучал сапогами по ступеням вниз.

Канунников напрягся всем телом. Как только шаги загремели совсем рядом, лейтенант прыгнул что было сил на немца и свалил его на землю.