И это оказалась лишь первая из страшных новостей.

Ярина была показательно-вежливой чащей при мне. Это Лесе она рожи корчила и танцы торжествовательные устраивала, при мне вела себя чинно да примерно — даже в двери стучалась.

— Войди, — приказала я.

Чаща скользнула девой с волосьями до самого пола, протянула лиану ко мне, коснулась моего виска и узрела я жуткое: Мертвяка, что в плащ мой да шляпу обрядили, в храм все-таки приволокли. Самой чаще туда ходу не было, но Ярина оказалась находчивая — залезла на дерево, и оттуда все подглядела. Мертвяка выдали замуж. За среднего сына барона. На торжестве сам Ингеборг присутствовал, от чего-то в одежде скромной, да и себя скрывал тихарился, под купца обрядился, с шеи амулет опознавательный снял. Странно это. Последний королевский архимаг, к принцу приставленный, королем обласканный… что случилось то с ним? Сие мне было неведомо, да и узнавать не хотелось, а только боюсь, придется и в этом разобраться.

Зато дальнейшие события порадовали — внука спасла Ульгерда. Самой ведьме в храм ходу не было, но разъяренной ведьме такая мелочь не помеха. Распахнулись двери храмовы. От порыва ветра все свечи потухли вмиг! А Ульгерда прошипела яростно: «Мирон, внучек, ступай-ка сюда!». Баронов средний сын только рад был подчиниться — рванул от алтаря, как от пожара, на улицу выбег да и спрятался за бабкиной спиной. Потешно смотрелось — Ульгерда ведьма крепкая, рослая, да только внуки у нее как на подбор — все здоровенные, плечистые, могучие. От того на их фоне ведьма казалась… скромной персоной. Но только на фоне, а так и росту и достоинству Ульгерде было не занимать.

«Это что же тут деется? Моего внука, да на мертвяке женить?»

В храме тишина повисла мертвая.

А Мирон не постеснялся сообщить ведьме:

«Бабуль, они мне божились, что после первого поцелуя, мертвяк обернется девой красоты невиданной».

«Да?! — вконец разъярилась Ульгерда. — А коли так, от чего бы им самим лобызание то волшебственное не опробовать?! С кого начнем? С тебя, архимаг?!»

Ульгерду уволокла Ярина. С одной стороны спасибо ей, уберегла, взбешенная ведьма может противник и страшный, да только Ингеборд посильнее ее будет, мне это ведомо… А откуда сие ведомо чаще Гиблого яра, это уже вопрос.

А третью недобрую весть принес Мудрый ворон. Просила я его отправить сокола в Ясеневый Лес, разведать от чего, он заповедным быть перестал, куда хозяйка леса делась, и вот возвернулся он. А только ответов не принес. Ясеневый лес стоял, как стоял бы любой другой лес… простой, не волшебный. Паслись там олени, волки по кустам шныряли, куницы за бельчатами охотились, зайцы траву косили — мирная картина, и не заподозришь ничего. Вот только изба лесной ведуньи гниет одиноко, да не сгнила еще, так что приметили мы и дверь, что висела на одной петле, словно не открыли ее — выломали, и зеркало внутри избы разбитое и… серебряное блюдце в кустах у гниющей поленницы.

— Что же это? — не сдержалась от возгласа. — Это что же такое? Это, выходит, ведунья на помощь позвать хотела, а не дали ей?

Друзья мои верные молчали тягостно. Всем не по себе было, то что беда пришла — все поняли. Да только они в этом деле советчики, а решение мне принимать и распоряжения отдавать тоже мне.

— Мудрый ворон, поблагодари от меня сокола, да если есть у него просьба ко мне, все выполню.

— Нету просьбы, хозяйка, — сдержанно ответил ворон. — Сокол тот, помнишь, я говорил тебе, в Ясеневый лес перебраться хотел, да передумал.

Передумал, значит… А потом и я вдруг поняла вещь одну — Ясеневый Лес пал года полтора назад, я об том и не сразу узнала, мы, лесные ведуньи, живем изолированно, своим лесом заняты, об чужом узнавать некогда.