Но сегодня было не до того, чтобы любоваться на эту красоту, потому что таинственную Зузанку из Виестуры надо было успеть застать дома. Если она уже не скрылась со своим предприимчивым женишком, обогатившимся за счет ограбления трудового народа, на просторах необъятной страны.

— Гони, Еременко, гони! — орал капитану в ухо Орлов, который не находил себе места; поминутно вскакивал и выглядывал из-за его спины, с нетерпением дожидаясь, когда впереди покажется деревенька. — Жми, дорогой!

И Еременко жал, да так, что когда они, ошалелые от скорости и волнения, влетели на околицу, шедшая навстречу местная жительница в преклонных годах испуганно шарахнулась от них в сторону, словно от чумовых, неожиданно увидев перед собой темноликих людей, на лицах которых пыль от пота за долгую дорогу превратилась в черную грязь.

— Спаси и сохрани! — забормотала потрясенная женщина и торопливо перекрестилась.

— Тормози! — опять заорал Орлов и затормошил двумя руками Еременко за плечи. — Ну же!

Капитан сбросил газ, резко нажал на тормоз, едва не опрокинувшись из-за порожней коляски, отчего мотоцикл был неустойчив.

— Тетка, — окликнул Орлов насмерть перепуганную женщину, — где у вас тут Зузанка живет?

— А там и живет. — Женщина растерянно махнула дрожащей рукой в сторону деревни. — Вон ее хата… Вторая с краю.

— Дома она? — быстро спросил Орлов и, уже отъезжая, краем уха успел уловить отдаляющийся удивленный голос:

— Где же ей быть?

Зузанка действительно находилась дома, когда подъехали Орлов с Еременко. Она в это время как раз направлялась к загону, где бегал, повизгивая, поросенок, чтобы дать ему корма. Молодая женщина, охватив правой рукой черный от копоти чугун, прижимая его к своему крутому бедру, шла не спеша, покачивая полными бедрами. Услышав, что напротив ее двора остановился мотоцикл, она на ходу, через полное покатое плечо, оглянулась.

— Эй, хозяйка, — крикнул из-за плетня Еременко, входя вместе с Орловым в расхлябанную калитку, — а мы к вам!

Зузанка остановилась посреди двора, поджидая незваных гостей. Ее светлые, под цвет пушистых волос глаза тревожно перебегали с одного на другого. «Принес их нечистый дух, — трепыхались у нее в голове испуганным воробышком мысли. — Сейчас про Улдиса начнут выпытывать. У-у, изверги». Как только она подумала про своего ухажера, глаза ее непроизвольно замаслились, и она, чтобы скрыть свое состояние, льстиво улыбнулась.

— Чем обязана, господа офицеры? — поинтересовалась молодая женщина с некоторой долей кокетства, изображая из себя полную дурочку.

— Товарищи… офицеры, — на секунду запнувшись, поправил Еременко. — А приехали мы с майором, чтобы узнать про вашего любовника Улдиса Культю. Где он прячется?

— А-а, про этого… негодяя? — ответила она тем беспечным голосом, когда люди не хотят говорить правду. — Что было, то быльем поросло. Говорят, что он сбежал куда-то. Теперь у нас страна огромная, ищи-свищи его. Да и не был он любовником никогда, так, путалась… по своей девичьей глупости. Сами знаете… чего с нас, дурочек, спросить, которые вековуют без настоящих мужчин.

Она поправила край глубокого выреза сарафана, бессовестно выставляя напоказ свои объемные мягкие груди, потом развернулась и все так же не спеша, вызывающе покачивая бедрами, пошла к загону. Поросенок, почувствовав близкий запах еды, принялся с радостным визгом нарезать круги по своему закутку с подстилкой из сухой соломы.

— Жри, — сказала Зузанка, вывалив содержимое чугуна в кормушку.