|
Он не испытывал, как прежде, небольшой крепатуры в плечевых мускулах, которые разрабатывал и накачивал несколько недель перед путешествием, но, учитывая, как помяла и отформовала его ласковая колыбель, в этом не было ничего удивительного. Да, шрам не был в точности тем же шрамом, какой достался ему на память о детстве. Коллагеновые рубцы, покрывшие подзажившую кожу его собственного тела в возрасте двенадцати лет, состояли не из того же самого коллагена. Но разве в его взрослом теле они не претерпели бы изменений, даже если бы он никуда и не отправился? Организм и так меняется изо дня в день, сохраняя очень значительную, но все же неполную преемственность с предыдущими состояниями. И точно так же исподволь менялась вся Вселенная. Так или иначе все в ней было не более чем несовершенной имитацией вчерашнего аналога.</style>
<style name="1">Впрочем, лишь в путешествиях и приходится делать выбор: отдать прошлое на переработку или же оставить позади его вечно растущее семя. Чикайя повернулся к колыбели и отдал приказ:</style> <style name="1">― Номер десять на вторсырье.</style> <style name="1">Он забыл, откуда взялось его десятое по </style><style name="0pt">счету</style><style name="1"> тело. К тому же, как только команда будет подтверждена, воспоминания, в пассивном виде заточенные в субстрате кваспа, будут стерты безвозвратно. Плоть попадет на переработку и превратится в безликий</style><style name="1"> воскоматрикс, идентичный породившему его теперешнюю оболочку.</style> <style name="1">Колыбель сказала:</style> ― <style name="1">Это не десятое тело, по моим подсчетам. Вы хотите переработать девятое?</style> <style name="1">Чикайя открыл было рот, собираясь запротестовать, но потом понял, что привычка его подвела. Покидая Пахнер тридцать лет (и несколько субъективных часов) назад, </style><style name="1">он бы должен был отдавать себе отчет, что за время пересылки счетчик его тел и так уже уменьшится на единицу без всякого вмешательства с его стороны. Ему даже пальцем не пришлось пошевелить или слово обронить.</style> <style name="1">― Да, — сказал он. — Конечно. Девятое.</style>
<style name="1">Оставив позади рекреацию, Чикайя возблагодарил судьбу за вновь обретенное чувство равновесия. Плита, на которой он стоял, была матовой, но парила внутри прозрачного пузыря диаметром около сотни метров, едва заметно качавшегося (чтобы создавать силу тяжести) на конце километрового троса. Повернувшись налево, он увидел звезды и четко осознал, что корабль вращается. Ось вращения совпадала с направлением полета. Звезды медленно поворачивались. Самые маленькие круги были окрашены льдисто-синим, но чем дальше от полюса искусственной небесной сферы, тем естественней становились их оттенки, под конец вообще отдавая едва заметной краснинкой. Что до правой половины неба, то там звезд не было. Ее заполняло однородное сияние, </style><style name="1">не подверженное допплеровскому сдвигу. Настолько однородное, что глаз был бессилен зацепиться хоть за какой-то движущийся в этой среде объект. Никаких пятнышек, отмечавших усиление или ослабление яркости — их можно было бы заметить по мере вращения плиты.</style> <style name="1">Ничего.</style> <style name="1">С поверхности Пахнера Барьер мимозанского вакуума выглядел совсем иначе. Оттуда он представлялся сверкающей сферой, отливавшей в центре синевой и сталью, но сияние это по мере приближения к границе меняло оттенок под воздействием собственного допплеровского сдвига. Цветовой градиент четко очерчивал идеально сферическую форму Барьера. |
