Дин ненадолго спустился вниз, вернулся, и тут же из громкоговорителей понеслась песня «Помешанные на любви».

Руби принялась покачивать бедрами в такт мотиву. Пора представила, как дочь поет во все горло, безбожно перевирая слова.

Музыка кончилась. В паузе между двумя песнями время, казалось, остановилось, прошлое объединилось с настоящим: Дин у штурвала, Эрик и Нора сидят рядом на лавке. Руби — на своем любимом месте на носу: ей, как обычно, не терпится видеть, куда они плывут.

Солнце пригревало лицо Норы, над головой хлопал парус.

— Я рад, что вы здесь, — сказал Эрик.

Нора улыбнулась:

— А где мне еще быть? Ты, Дин, Руби — с нами связаны лучшие годы моей жизни. Я никогда не забуду своего темноволосого мальчика. Помню, когда бы я ни оглянулась, ты стоял рядом, улыбался и спрашивал: «Мисс Бридж, что мы будем делать дальше?» Кажется, только вчера ты сидел за нашим кухонным столом, поставив локти на розовую подставку для приборов. Господи, как же быстро летит время…

— Слишком быстро.

Эрик посмотрел ей в глаза. У Норы запершило в горле, но она не хотела, чтобы он видел се слезы. Она бережно дотронулась до его лица. Эрик отвернулся. Нора догадалась, что он старается взять себя в руки, чтобы снова мысленно отстраниться от правды, к которой они оба рискнули прикоснуться. Она посмотрела на Руби, потом на Дина. Их разделяло расстояние от носа до кормы, причем каждый старался, чтобы его не застали за тем, как он пялится на другого.

— Думаете, у них что-нибудь получится?

— Надеюсь. Они нужны друг другу.

— Позаботьтесь о нем ради меня, — хрипло попросил Эрик, вытирая слезы уголком одеяла. — Я думал, что всегда смогу заботиться о младшем брате, всегда буду рядом.

— Ты будешь рядом.

Эрик рассмеялся и снова вытер глаза.

— Боже правый, мы катаемся на яхте, а со стороны можно подумать, что мы смотрим сентиментальный сериал!

Нора тоже рассмеялась, украдкой смахивая слезы. Ветер вдруг усилился, надувая парус. Яхта накренилась и еще быстрее устремилась вперед по сверкающей воде. Дин взглянул на брата:

— Хочешь встать к штурвалу?

Лицо Эрика просветлело.

— Хочу!

Дин обхватил хрупкое тело брата и помог ему подойти к большому серебристому колесу. Эрик взялся за штурвал. Дин, помогая ему держаться прямо, остановился сбоку и чуть сзади.

Ветер бил Эрику в лицо, трепал выбившиеся из-под шапочки поредевшие волосы и футболку.

— Киты! — крикнула Руби, указывая куда-то вправо.

Нора поначалу ничего не заметила. Встав, она ладонью прикрыла глаза от солнца. Затем она увидела, как из воды медленно-медленно поднимается черный плавник, потом еще один, и вот их уже стало шесть. Они рассекали волны, плывя неправдоподобно близко друг к другу, словно зубцы гигантской расчески.

— Я — властелин мира! — закричал Эрик, махая руками.

Он громко рассмеялся. Впервые за прошедшую неделю это был самый настоящий смех, а не слабое подобие, оставленное болезнью.

Нора посмотрела па Эрика и вдруг поняла, что, когда ей станет невмоготу от ужаса последних недель и месяцев, она будет представлять его таким, как сейчас, — он стоит прямо, щурится на солнце и смеется.

Она всегда будет помнить своего мальчика, своего Эрика.

На яхте все четверо подкрепились сытным ленчем, но все равно на обед набросились с таким аппетитом, словно вернулись из экспедиции в джунгли. Даже Эрик съел несколько ложек.

После обеда «девушки» принялись мыть посуду, а Дин отнес Эрика в кровать. Позже Нора и Руби тоже пришли наверх и за разговорами просидели у постели больного до тех пор, пока он не уснул.