– Воевали?

– Воевал. 28-й донской казачий полк.

– Звание в русской армии?

– Прапорщик.

– И что занесло вас, прапорщик, к большевикам? Они враги казачества.

– Это как посмотреть, – ответил Кривошлыков. – Я считаю врагами других…

***

Дроздовский приказал поставить в строй больше 300 человек из числа пленных. Он произнес речь и сказал о возможности искупить вину перед Родиной.

– Я не спрашивают вас о желании воевать на нашей стороне! Вы взяты в плен с оружием в руках как враги и у вас есть один шанс – заслужить прощение России, служа в рядах нашей дивизии! Вы составите четвертую роту ударного офицерского полка дивизии Дроздовского! Покажите себя в бою, и вы станете нам братьями по оружию!

Дроздовский распорядился одеть новоприбывших должным образом.

– Они не должны напоминать банду проходимцев! Шинели и знаки различия! Кокарды и шевроны у каждого! Благо у нас ныне хватает этого добра! Подполковник Туркул, позаботьтесь об этом!

– Есть, господин полковник!

– Нужно найти командира для новой роты.

– Можно назначить из офицеров нашего штаба.

– Нет. Кого-то из новых. Из тех, кто присоединился к нам в Ростове. Подберите достойного, подполковник.

– Что прикажете делать с пленными большевиками, господин полковник?

– Кто такие?

– Двое члены их ревкома. Министры в правительстве Донской республики. Пятеро люди из ЧК.

– С этими церемониться не стоит, подполковник. Расстрелять!

– Желаете с ними говорить, Михаил Гордеевич?

– Нет. Не вижу никакого смысла…

Глава 4

Прапорщик баронесса фон Виллов

Еще пять минут – и окончиться пьеса.

И в небе высоком погаснет звезда.

Не слишком ли быстрый аллюр, баронесса?

Уйти в мир иной мы успеем всегда.

Фролов Константин

«Белая валькирия»

***

Ростов.

6 мая 1918 года.

Лабунский получил новое обмундирование. В Мариуполе, дроздовцы захватили больше двух тысяч новых комплектов, приготовленного еще для русской императорской армии.

Форма была офицерская английского пошива. Особенно корнета обрадовали новые сапоги, а то его собственные пришли в полную негодность. Фуражка с кокардой, трехцветный нарукавный шеврон и полевые погоны.

Корнет вместе с поручиком Штерном пришивали к новой форме знаки различия. Много времени заняла обшивка кантом воротника кителя. Это было совершенно необязательно, но сработал гвардейский синдром. Оба офицера ранее служили в императорской гвардии – а для гвардейца было делом чести подчеркнуть свой статус – обшить ворот и клапаны нагрудных карманов кантом и выпушкой по образцу старой гвардейской формы.

– У нас в уланском полку эта мода началась еще в 1916 году.

– А у нас в 1917-ом. Когда стали формировать ударные части.

Штерна назначили командиром новой 4-й роты офицерского полка. Но в состав роты влили 300 человек из бывших военнопленных солдат Донской республики. Иными словами она была много больше стандартной роты по штанному расписанию.

– Ну и задачка у вас, Штерн.

– Вы о численном составе роты? Вместо 120 человек у меня целых триста. Почти батальон!

– Но это большевики!

– Нет. Мобилизованные. В прошлом солдаты русской армии. В большинстве пехотинцы. Подполковник Семенов желает проверить их в бою. И если покажем себя, то я буду штабс-капитаном. А вы, отчего отказались о должности командира взвода, корнет?

– Я служил в кавалерии.