– Есть, товарищ Губельман. Но как же это? Ведь у всех у них мандаты были настоящие.

– Мандаты настоящие, а люди фальшивые, Горохов. Привыкайте распознавать врагов, товарищ командир особого отряда…

Глава 9

Агент большевиков

Июнь-август, 1918 год

Мы – невольники истинной веры.

Это явь, как она ни горька.

Нашу честь, господа офицеры.

Не увяжешь, как тюк, в торока.

Фролов Константин «Голубчик»

***

Екатеринодар.

Тюрьма ЧК.

Васильев.

Васильева поместили в одиночку – узкую клетку, где он мог только сидеть. Екатеринодарская тюрьма была переполнена, в камерах, предназначенных для 20 человек, сидело по 60 и более. Одиночки предназначались для самых важных арестантов. Поручик оценил отношение к своей особе.

Надзиратель сказал ему:

–Ты, видать, важный человек, коли тебя в одиночку бросили.

–Это как посмотреть, – ответил Васильев.

–А чего смотреть? Я в энтой тюрьме перевидал всякого.

–Давно службу несёшь?

–Дак почитай двадцатый годок. Еще при царе службу начал. Революционеров сюда тогда сажали. Бомбистов разных. А ныне монархисты сидят. Вона как жизнь поворачивается.

–А тебе говорить-то со мной можно? – спросил Васильев.

–Нельзя никак.

–А почему говоришь?

–Дак чего же не поговорить? При старом режиме оно порядок был. А ныне нет никакого порядка. Чего не погутарить напослед?

–Напоследок?

–Да к стенке тебя поставят вскорости, мил человек. Отсюда одна дорога на тот свет. Я жуть как люблю погутарить с теми, кого сия дорога ждет. Ох, и задушевные беседы получаются. Недавно сидел здеся до тебя князь один. Дак он мне всю жизню свою пересказал. Как в книжке написано.

–И где он ныне?

–Расстреляли. Большевики они церемониев не любят. Это при царе все адвокаты да иные разные про право человеков гутарили. Ныне нет. К стенке и весь разговор.

–А тебе, дядя, все одно кому служить? – спросил поручик.

–Мне-то? Дак как в 1917-ом тюрьмы закрыли многие смеялись надо мной. Что, дескать, нету боле работы для тебя Жеданов. А вот я говорил им, что без тюрьмы ни одна власть не обойдется. И кто прав то? Я прав, мил человек…

***

Васильеву понравилось болтать со словоохотливым надзирателем. Несколько часов пролетело незаметно. Но его вызвали на допрос к Анне Губельман.

Конвоир сопроводил его до кабинета.

– Входи! – приказал он. – Да не балуй! У меня разговор короткий!

Василев вошел. Конвоир следом.

– Конвой свободен! – сказала Анна.

– Но не положено оставлять…

– Конвой свободен! – строго приказала Губельман.

– Как прикажете, но если что – я за дверью.

Когда конвоир вышел, Анна указала Васильеву на стул:

– Прошу вас, поручик. Садитесь. Вас хорошо устроили в камере?

– Жаловаться грех, – ответил Васильев. – Тюрьма есть тюрьма.

– Должна вас предупредить, что говорить здесь нужно осторожно. За иное неправильное слово и к стенке могут поставить.

– Я все понимаю, не в первый раз, – ответил Васильев, усмехнувшись.

– Мы с вами беседовали совсем недавно в Ростове в прохожей комнате. И помниться мне, что вы дали слово служить в Красной армии. Или я что-то путаю?

– Никак нет! Все верно.