–И это большая неблагодарность по отношению ко мне, господа, – сказал Иванов Второй. – Я ли не старался скрасить ваше сидение здесь?

–Простите меня, поручик. Я вам премного благодарен. Ваше общество мне чрезвычайно приятно. Тем более что вы накрыли нам такой стол. Большевики кормили нас сущей бурдой.

–И не давали Шустовский коньяк из погребов самого господина Сорокина…

***

Екатеринодар.

Городской сад.

15 сентября, 1918 год.

Подполковник Вольский между тем не забыл ни о Штерне, ни о Лабунском. Он не мог понять, как они оказались на стороне красных. Потому решил лично переговорить об этом с прапорщиком фон Виллов. Но этот разговор состоялся не в помещении контрразведки, а в городском саду, открытом ныне для гуляний.

Вольский был в цивильном костюме и подарил баронессе розу.

–Прошу меня простить, госпожа баронесса, за это приглашение. Но дело касается ваших знакомых. Корнета Лабунского и штабс-капитана Штерна.

–Я и сама хотела с вами о них говорить, господин подполковник. Они до сих пор в тюрьме.

–Я знаю. Но там им не так плохо. Я выяснил это обстоятельство. Господа офицеры недурно проводят время. Начальником там ныне стоит их приятель поручик Иванов Второй.

–Но отчего они там? Отчего не в бою? Или вы все еще не доверяете им?

–Нужно прояснить все обстоятельства дела, баронесса. Вы же сами захватили их в степи. Они были в красной форме. Перешли на сторону врага.

–Но обстоятельства…

–Я знаю, что они рассказали в контрразведке армии, баронесса. Что послал их на задание я, и они вынуждены были сделать то, что сделали.

–Но вы сами с ними не говорили, подполковник?

–А зачем? – спросил Вольский. – Чтобы снова услышать их историю, которую они уже рассказали? На это времени тратить не стоит.

–Но вы сами их отправили на задание!

–Однако командир их группы, поручик Васильев не вернулся. Его нет в городе. Я проверял. И никто не знает где он. Жив ли? А два наши героя живы и здоровы. И это после застенков ЧК, где через одного ставили к стенке, а через двух калечили на допросах?

–Вы подозреваете, что они агенты красных?

–Так получается.

–Это полная ерунда, подполковник! Лабунский большевик? Смешно!

–Возможно, один из них агент. А подозрения начет Лабунского у меня были давно. Это его знакомства с Губельман наводит на эту мысль.

–Но и я знакома с Анной.

–Вы иное дело. Вы просто вместе учились в гимназии. А у корнета, вероятно, была с ней более близкая связь. Вы понимаете, о чем я, баронесса.

–На этот вопрос я не могу ответить, господин подполковник. Возможно, что связь и была в 1914 году. Но потому она прервалась.

–Откуда вам знать, баронесса? Возможно, что в Ростове они эту связь возобновили.

–С чего вы взяли, господин подполковник?

–С того, что я допросил двух надзирателей местной тюрьмы. Они служили здесь и при царе и при красных. И они в один голос твердят, что некие товарищи Кравченко и Шаламов содержались здесь. И господина Кравченко вызывали на допрос к товарищу Губельман. Шаламова нет. А Кравченко вызывали.

–И какое отношение какой-то Кравченко имеет к Лабунскому?

–Документы на имя Кравченко, как раз получил господин Лабунский.

–Но что это доказывает?

–Возможно, что связь между Губельман и Лабунским возобновилась. И хорошо если она только интимного свойства. А если нет?

–И что вы хотите от меня, господин Вольский?

–Вы же хотите встретиться с корнетом, баронесса? Не так ли?

–Так. Вам доложили?

–Я начальник контрразведки дивизии, баронесса.