|
А эти - чтобы добыть их, мы поднимали лошадей на веревках на отвесные кручи ригелей - перегородок в ледниковых ущельях... Там, в левом шкафу, - мы вывезли их сквозь страшные пески из хребта, от которого четыреста километров до ближайшей воды... А вот там - из жарких болот Африки - первые, которых коснулась рука ученого, а не равнодушные пальцы белого проспектора, стремящегося лишь к обогащению!.. Гирин с уважением осматривал стойки с рядами одинаковых лотков. - Неужели негде хранить? - спросил он. - Как же это? - Негде! Когда-то, в первые пятилетки, нам отчаянно не хватало геологов. И мы посылали на ответственные работы студентишек со второго курса... а уж дипломники, те чуть ли не в начальниках групп ходили. Конечно, съемка получилась пестрая и коллекции были собраны разной ценности. С тех пор утвердился взгляд, что геологические коллекции хранить не следует - надо слишком много места, документировали карту, представили пробу - и долой. До сих пор не переломить заскорузлой косности. А по-моему, та сумма труда, которая затрачена на то, чтобы проникнуть в недоступные места, вынести оттуда эти камни, - уже сама по себе заслуживает сохранения. Мало ли что когда понадобится - ведь всех маршрутов и экспедиций не повторишь, - полстолетия пройдет, пока кто-нибудь опять явится на то же место! Так неужели нельзя построить - тьфу, дрянь! - большой каменный сарай с несколькими отопляемыми кабинетами и сделать для страны настоящее хранилище? При нашей теперешней технике - ерунда, дешевка, а какие ценности будут сохранены. Только построй с расчетом - с запасом места, иначе через пять лет повторится то же самое. - Совершенно ясно! Одного не пойму: как же это не очевидно вашим большим деятелям? Ведь по современным масштабам вопрос в самом деле пустяковый! - Верно, что пустяковый. Но его не возьмут отдельно, а вместе с целой кучей других - и выйдет, что еще не время, - пробурчал Андреев. - Беда в том, что академики наши давно перестали сами собирать коллекции в поле. Нас, старых геологов, дразнят суевериями, якобы мы в таежных путешествиях набрались первобытности от шаманов. Не выступаем в маршрут в понедельник, опасаемся зловещих мест и чересчур ценим собранные каменья. Те, кто всю жизнь проводит в городах или курортах, всегда под защитой крыши, стен, света и тепла, даже не представляют, как необъятен ночной простор степи и тайги, как опасен каждый шаг в темных горах, как грозно ревут волны во время бури в открытом море или когда река, стиснутая ущельями, бешено хлещет пенными струями о камни порогов. Кто знает опасности камнепада или морозной вьюги, тот понимает, что даже самая хорошая выучка и знание дела, самый широкий опыт не могут застраховать от непредвиденной катастрофы в океане громадного, еще мало познанного мира вокруг нас. Потому мы цепляемся за каждый вынесенный из маршрута образец, каждый набросок карты, а идиотская сарайная экономия отнимает от нас драгоценные документы труда и риска... - Эге, я посмотрю, у каждого своя беда, даже у таких столпов науки, как вы! - Жизнь, что поделаешь! - Геолог успокоился так же внезапно, как рассердился. Гирин помолчал и тихо, точно самому себе, сказал: - Завидую вашему характеру. Мы в психологии называем это хорошо сбалансированной личностью. Быстрое торможение и приход в норму. - Должно быть, привычка к самым различным невзгодам, - ответил Андреев и почему-то вздохнул. - Если бы вы попутешествовали столько, сколько я, в первые годы Советской страны, в первые пятилетки, при еще мало развитом транспорте. Одному богу, да разве еще черту, известно, сколько томительных часов и дней я провалялся на почтовых и железнодорожных станциях, пристанях, аэродромах! Сколько убеждений, угроз, мольбы, чтобы своевременно отправить свою экспедицию, отослать груз, вывезти людей домой. |
