Поправляла рамки с картинами, вглядываясь в них и понимая — это точно выбрано мною. Неужели я могла с такой любовью обставлять дом, где меня обижали и унижали? Это выбивалось из той картины, которую мне нарисовали, и казалось странным. Почему у жертвы и вещи было право слова, выбора, и она сама обставляла ненавистный ей дом… Хотя… ведь мне сказали, что я его любила. Несмотря ни на что, я была одержима своим палачом. И в это тоже было трудно поверить.

Макс в эти дни не искал со мной общения, не приходил в мою комнату, и я не видела его дома… но слышала, как по вечерам его машина подъезжает к воротам. Как поднимается по лестнице, иногда затаив дыхание слышала, как его шаги затихают у двери моей спальни… а потом снова звучат в тишине в направлении его комнаты или кабинета. Но он не давал мне ни на секунду забыть, что я принадлежу ему. Неизменные цветы каждое утро. Весь дом заставлен ромашками. Где он их доставал в таком количестве, я понятия не имела. Но они постоянно были свежесрезанными.

Потом я узнаю, что их выращивают специально для меня в оранжерее в конце сада. В любое время года мои любимые ромашки расставлены в вазах по всему дому. На завтрак, обед и ужин мне подавали именно то, что я люблю. Иногда я злилась и назло всем заказывала что-то другое… потом мне становилось стыдно. Еще через день для меня была выделена другая спальня, ее закончили в кратчайшие сроки. Сделали в ней ремонт и перевезли все мои вещи вплоть до безделушек. Я хотела возмутиться, что комнату обставили без меня и… и не смогла, потому что мне все в ней понравилось. Все без исключения, даже две картины с изображением бушующего моря и зимнего лесного пейзажа. Он знал обо мне даже это. Пугает, когда кто-то изучил тебя настолько, что знает о тебе буквально каждую мелочь. Он окружал меня заботой, а мне это напоминало тоненькую паутину, которой паук обволакивает маленькую и глупую бабочку. И хотя сам тарантул даже не приближался к ней, она точно знала, что ее рано или поздно сожрут.

Все было иначе, кроме одного — за пределы дома меня не выпускали. Мне говорили, что такого приказа они не получали. А я… я еще не готова была идти и просить моего мужа о чем-то. Я наслаждалась иллюзорной дистанцией между нами и была ему за нее благодарна.

Я опять начала принимать лекарства, назначенные мне неврологом и психотерапевтом. Иногда меня от них сильно клонило в сон, я сама не заметила, как уснула в гостиной с книгой в руках. Утром открыла глаза уже в своей комнате на постели и… и в одном нижнем белье. Меня перенесли, уложили и раздели, пока я спала. Вся краска вдруг прилила к лицу вместе с яростью на того, кто это сделал. Можно было и не раздевать… я только представила себе, как он смотрел на меня спящую и почти голую, как всю начинало трясти. На столе снова цветы, кофе и слоеные шоколадные булочки. Автоматически откусила одну из них и посмотрела на свой сотовый. На заблокированном экране светилось новое сообщение с неизвестного номера.

"Не выбрасывай завтрак — поешь. Я не рассматривал. Я только перенес в постель и стянул с тебя это ужасно тесное платье, иначе ты бы в нем задохнулась. Разрешаю записать мне штрафное очко, и я выполню любое твое маленькое желание".

Улыбнулась. Точнее, закусила улыбку вместе с нижней губой. Очаровательнейший мерзавец. Не рассматривал он.

Следом еще одна смска.

"Лгу — рассматривал. Долго. Согласен на большое желание".

Усмехнулась и отпила кофе. Вкуснооо. Как я люблю. Пиликнуло еще одно сообщение.

"Кроме отпустить".

Я тихо рассмеялась и тут же замолчала. Это было впервые. Я впервые улыбнулась ему и засмеялась. Впервые мне действительно было хорошо. И он не напрягал меня… нет, совсем не напрягал. И от мысли, как горел голодом его ярко-синий взгляд, мне вдруг стало очень жарко.