|
Мёрфи сощурилась. – А... Из этих... – А? – переспросил я, покосившись на нее. Она подняла руки ладонями ко мне. – Не мое дело. – Блин-тарарам, Мёрф! Она вздохнула. Несколько шагов она не говорила ни слова и не смотрела на меня. – Ты не самый легкий собеседник, Гарри, – произнесла она наконец. Некоторое время я смотрел на ее профиль, потом на свои ноги. Оба мы молчали. Мы добрались до морга. Мёрфи нажала кнопку на стене у входа и буркнула в микрофон: – Это Мёрфи. Не прошло и секунды, как дверь с жужжанием отворилась. Я распахнул и придержал ее, пропуская Мёрфи. Проходя, она хмуро покосилась на меня. Мёрфи не слишком одобрительно относится к проявлениям галантности. Морг ничем не отличался от остальных, в которых мне приходилось бывать: холодный, чистый, ярко освещенный люминесцентными лампами. Вдоль одной стены выстроились холодильники. Посередине стоял прозекторский стол, и на нем лежал кто-то, укрытый белой простыней. Рядом стояли обычный недорогой канцелярский стол и незанятая больничная каталка. Помещение наполняла мелодия: веселенькая полька лилась из маленького кассетника на столе. За столом сидел маленький человечек со всклокоченной черной шевелюрой, в зеленой больничной униформе и зеленых же домашних тапках с кроличьими ушками. Он со свирепым видом строчил что-то в формуляре. При нашем появлении человечек, не отрываясь от писанины, махнул рукой. Только отложив листок, он поднял голову, и лицо его осветилось улыбкой. – Кэррин! – вскричал он. – Ба, эк ты сегодня принарядилась! По какому это поводу? – Городские шишки грозили инспекцией, – буркнула Мёрфи. – Нам всем положено одеться в парадное и мило улыбаться каждому встречному. – Ублюдки, – с чувством произнес коротышка и повернулся в мою сторону. – И еще тебе, поди, не положено тратить деньги на консультантов-психов. А вы, должно быть, Гарри Дрезден? – Ну, если верить меткам на белье... – согласился я. Он ухмыльнулся: – Классный куртец. Ценю. – Гарри, – сказала Мёрфи. – Это Уолдо Баттерс. Заместитель главного патологоанатома. Баттерс пожал мне руку и повернулся к прозекторскому столу. – Рад познакомиться, мистер Дрезден, – бросил он через плечо, натягивая резиновые перчатки и завязывая хирургическую маску. – Похоже, всякий раз, как вы работаете с ОСР, моя работа тоже становится заметно интереснее. Мёрфи подтолкнула меня за локоть и шагнула за Баттерсом к столу. Я последовал за ней. – Маски на подносе слева, – сообщил Баттерс. – Не подходите к столу ближе двух шагов и, ради Бога, не заблюйте мне чистый пол. Мы надели маски, и Баттерс отдернул простыню. Мне довелось повидать немало трупов. Блин-тарарам, я и сам произвел их некоторое количество! Я видел, что остается от сгоревших заживо, от разодранных дикими зверями, от тех, кому с помощью черной магии вырвали сердце из груди... Ничего подобного я до сих пор не видел. Я попробовал загнать эту мысль в самый дальний уголок сознания и сосредоточиться на деталях. Вредно думать слишком много, глядя на такое. Стоит только призадуматься – и драгоценный баттерсов пол окажется весь заблеванным. На столе лежал мужчина чуть выше шести футов роста, худощавый. Грудь его больше всего напоминала двадцатифунтовый сырой гамбургер. Аккуратная сетка порезов тянулась от ключиц к животу и горизонтально – от бока до бока. Расстояние между порезами вряд ли превышало шестнадцатую часть дюйма; порезы были глубокими, и я никак не мог отделаться от ощущения, что стоит только коснуться рукой этого изрезанного тела, и оно развалится на крошечные мясные кубики. |
