Мы выпили, добив бутылку, Лада закурила. Курила она непрерывно, как и Старцев, Покровский, как мой дед — манера, ставшая сущностным элементом образа жизни, средством приглушить творческий темперамент, нервность, страстность, напряг.
— Почему ты сказал тогда на юбилее, что Юле грозит смерть?
— Про смерть сказала ты.
— Разве?.. Впрочем, женщины всегда преувеличивают.
Я даже рассмеялся.
— Ты настоящая женщина. Но вот и Старцев тоже твердит про смерть. Странно.
— Когда ты его видел?
— Сегодня у него на даче. Там был и Тимур Страстов.
— Охотится за Манюней, — процедила Тихомирова, — прежде Юлы добивался. А отец слеп, понятно, одну упустил…
— Ну и как, Тимур добился?
Чувственные губы ее тронула слегка презрительная улыбка.
— Это уж ты у подружки своей спроси. И не ревнуй задним числом, человек должен получить свою долю удовольствия. Впрочем, — вдруг добавила она проницательно, — я не ощущаю в тебе страсти, ты не влюблен в нее.
— Вот как?
— Вот так: ты вознамерился изгнать беса. Князь Мышкин и Настасья Филипповна — любовь из сострадания, нелепая и книжная. И хотя он был монахом в миру, помнишь, чем дело кончилось?
— Ее зарезали, — вырвалось у меня; из коридора, словно в ответ, затрещал телефон.
Она вышла, я прислушался: «Где ты пропадал, Юлик?.. Нет, не едем… Я позвонила и отказалась от путевок… Просто расхотелось…» Я быстро подошел к ней. — «Это Громов? Он мне нужен, простите». — И взял у растерявшейся женщины трубку, донеслось: «Что за каприз, Ладушка? Я вещи собираю…»
— Здравствуйте, Юлий.
— Кто это?
Я объяснил, он вспомнил.
— И что вам надо?
— Поговорить.
— О чем? — в голосе его слышался явственный испуг, и я нажал:
— Жду вас у себя в двадцать седьмой квартире.
— А Лада в курсе?
— Да вот она рядом стоит.
Абсурдизм
К моему удивлению, он и впрямь приехал через полчаса. Мой ровесник, светловолосый, в модных, с тонкой дорогой оправой очках, которые очень «выгодно», «интеллектуально» изменили его лицо. «Не видал вас в очках». — «А что? Это не криминал!» — «А кто говорит?..» — начал я с удивлением. — «Шучу. Где вы меня раньше видели?» — «Как где? Я вам только что по телефону…» — «Да, да, у Старцева и в ЦДЛ. Так, может, мы пройдем?» — «Прошу вас».
Бестолковый этот разговор начался скоропалительно в дверях. Известный «скандалист» нервничал. И вообще: примчаться к ночи по первому зову едва знакомого человека…
В дедовском кабинете лампа под зеленым матерчатым абажуром на громоздком письменном столе эпохи соцреализма уютно озаряла зеленое сукно столешницы, корешки книг в высоких застекленных шкафах, полстены с портретом. В электрический круг вползла змейка дыма — Юлий закурил американскую сигарету и прервал напряженное какое-то молчание:
— Мы тут одни?.. Учтите, я Тихомирову предупредил, что к вам зайду.
— Зачем?
— А зачем вы меня вызвали?
Определенно придурок, Юлия была права!
— «Криминал», «вызвали»… Уж не за чекиста ли вы меня принимаете?
— За чекиста? — Юлий коротко рассмеялся. — А вы на самом деле археолог?
— Истинная правда. |