— Просто? А какие эксперименты вы над Юликом проделывали, если он делал левый заход! Гипноз был? Глюкоген в вине был?

— Всего лишь из любопытства. Надеюсь, меня ты в убийствах не подозреваешь. Я и предположить не могла, что Юлий так намертво вцепится в Юлу, я б его отпустила на волю! Объясни, чем ему мешал Денис.

«Ему ли?» — рвалось у меня с языка, но я молча два словечка проглотил, потому что ответа не знал. Не дождавшись, Лада продолжала:

— Накануне… накануне его гибели я была в гостях, вернулась, значит, после тебя. Он разговаривал по телефону в прихожей. Увидел меня и говорит: «Нет, перенесем на утро».

— На утро? — переспросил я. — Он звонил убийце!

— Все может быть. А я мельком подумала: с кем-то из бывших одноклассников разговаривает.

— Он имя в разговоре упомянул?

— Нет. Почему я так решила… — она пожала плечами. — Загадка. Он сразу положил трубку, но поздно ночью (я совсем поздно заснула) еще кому-то звонил, брал аппарат к себе в комнату: утром часть длинного шнура завернулась под его дверью, я вытянула. — Лада залпом выпила бокал. — Шантаж не исключается, загадочен предмет шантажа. Само убийство сын видеть не мог, он в тот четверг дома сидел, да и вообще с детства, по-моему, в тех местах не бывал.

— У меня создалось такое же впечатление, — подтвердил я. — В единственный наш разговор Денис вспоминал то лето, Марию, колдунью — фею из волшебного замка… как дети пили холодную целебную воду по дороге в лес. Он сказал: «Вот бы туда съездить!»

— Зачем ты мне это говоришь?

— Ты должна знать про последние минуты его жизни. Может быть, он не только ради шантажа в Чистый Ключ приехал. Отец Киприан, настоятель тамошнего храма, описал мне, как рыженький тоненький юноша, напившись из источника, побрел к Чистому лесу, где его ждал убийца. Побрел один, он с детства знал дорогу в пурпурную комнату.

После тяжелой, как плита на могилу, паузы Лада сказала:

— У меня к тебе просьба, Алексей. Третий день сижу пью, но представь, никак не могу одолеть фобию.

— То есть?

— Войти в его комнату. Жуткое ощущение, будто он там на неприбранной кровати своей валяется.

— Господи, Лада!

— Потом привыкну, но в первый раз лучше с кем-нибудь… лучше с тобой.

— Ты притворяешься бесчувственной…

— Не притворяюсь. Я — злая.

Когда она толкнула дверь, я присвистнул: стеллажи оголены, по полу разбросаны распяленные книжки.

— Что тут творится, Лада?

Но она только выразительно повела плечами.

— Ты когда сюда в последний раз заходила?

— После его смерти не заходила.

— Я был в субботу… У кого есть ключи от квартиры?

— У Дениса и у меня.

— У Громова?

— Нет. Ах да, еще у мужа, если не выкинул. Но что здесь искали? Героин?

— У наркоманов запасов не бывает. Обрати внимание: стронуты только книги. Что можно спрятать в книге? Деньги, письмо, фото… вообще, любую бумажку. Посиди, я поставлю. (Она подняла орфографический словарь.) Будем перелистывать каждую книжку. Тут такой кавардак, он спешил — вдруг не нашел?

— Денис?

— Возможно, он сам искал улику.

А нашли ее мы! Почти сразу — в оранжевом томе детской энциклопедии под девизом «ЧЕЛОВЕК». Я подумал: в большом фолианте улику можно засунуть поглубже.

Это была фотография среднего размера: бумага, пленка (и фотоаппарат, конечно), как говаривал абсурдист — хай-класс! Цвет нежный, колорит мягкий, эротика невинная (уместно употребить оксюморон).