Он изменил ей! – Что святой обряд

         Тому, кто ищет лишь земных наград?

         Как путники небесны, облака,

         Свободно сердце, и любовь легка...

4

         Два дня прошло, – и юная жена

         Исчезла; и старуха лишь одна

         Изгнанье разделить решилась с ней

         В монастыре, далеко от людей

         (И потому не ближе к небесам).

         Их жизнь – одна молитва будет там!

         Но женщины обманутой душа,

         Для света умертвясь и им дыша,

         Могла ль забыть того, кто столько лет

         Один был для нее и жизнь и свет?

         Он изменил! увы! но потому

         Ужель ей должно изменить ему?

         Печаль несчастной жертвы и закон,

         Всё презирал для новой страсти он,

         Для пленницы, литвинки молодой,

         Для гордой девы из земли чужой.

         В угодность ей, за пару сладких слов

         Из хитрых уст, Арсений был готов

         На жертву принести жену, детей,

         Отчизну, душу, всё, – в угодность ей!

5

         Светило дня, краснея сквозь туман,

         Садится горделиво за курган,

         И, отделив ряды дождливых туч,

         Вдоль по земле скользит прощальный луч,

         Так сладостно, так тихо и светло,

         Как будто мира мрачное чело

         Его любви достойно! Наконец

         Оставил он долину и, венец

         Горы высокой, терем озарил

         И пламень свой негреющий разлил

         По стеклам расписным светлицы той,

         Где так недавно с радостью живой,

         Облокотясь на столик, у окна,

         Ждала супруга верная жена;

         Где с детскою досадой сын ее

         Чуть поднимал отцовское копьё; —

         Теперь... где сын и мать? – На месте их

         Сидит литвинка, дочь степей чужих.