— Как художник.

— И как женщина. Кажется, я вам это доказал.

— В самом деле? А я думала, вы всего лишь сводили счеты, причем избрали для этого самый низменный способ.

— Я всегда стараюсь сочетать приятное с полезным.

— И подвергли меня самому сильному унижению, какое только возможно. Я вам этого никогда не прощу. Вы — мой должник. И я требую, чтобы вы, в возмещение своего долга, держались подальше от меня и моего сына.

— Вы требуете слишком многого.

Он взял мою руку и сжал в своей.

— Я не причиню вреда ни вам, ни ему. Так случилось, что вы оба очень много для меня значите.

— Кто сказал: «Бойтесь данайцев, дары приносящих»? У меня есть свой горький опыт. Он заключается в том, что когда мужчины, подобные вам, играют в доброту и заботу, их следует остерегаться больше всего.

— Кейт, вы изменились. Поймите, я тоже изменился.

— Если вы и способны меняться, то лишь в худшую сторону.

— И вы не дадите мне ни единого шанса?

— Нет.

— Жестокая Кейт.

— Существует только один способ изменить мои чувства к вам.

— Какой же?

— Держитесь подальше от меня… и моих близких. Хотите совет напоследок?

— Уверен, что ваши советы ценятся на вес золота, Кейт.

— Мне пришлось столкнуться со страшной ситуацией. Обнаружив, что жду ребенка, я не знала, к кому обратиться. Но появился верный друг, и я справилась. Теперь все наладилось. Вам следует поступить так же. У вас есть сын. Могут родиться и другие дети. Вы не должны обвинять принцессу в том, что она однажды оступилась. В конце концов, вы ведь всю свою жизнь только и делали, что оступались. По крайней мере, в ее случае все было по обоюдному согласию.

— Ах, Кейт, — вздохнул барон. — Ваше присутствие оказывает на меня благотворное воздействие. Не поверите, но общение с вами наполняет душу радостью. Даже когда вы браните меня. Помните, как вы со мной дрались? Вы ведь и в самом деле сопротивлялись, не так ли? Сжальтесь надо мной. Брак принес мне только несчастье. Я ненавижу болезненного ублюдка, которого все считают моим сыном. Презираю свою жену. Она больше не может иметь детей. Вынашивание ублюдка вконец искалечило ее. Такова моя грустная история.

— В ней есть своя мораль.

— Какая?

— Зло никогда не торжествует.

Он рассмеялся, а я встала. Он тоже встал. Я уже забыла, какой он большой и могучий.

— Ах, если бы вы дали мне шанс оправдаться! Могу ли я на это надеяться?

— Нет, — ответила я. — Меня не интересуют ваши оправдания. Я вижу в вас варвара, дикаря, по ошибке родившегося в цивилизованном веке. Если хотите меня порадовать, а Бог видит, вы мне кое-что задолжали, то уйдите из моей жизни. Оставьте меня с тем, что я выстрадала, за что мне пришлось бороться. Все это принадлежит только мне и к вам не имеет ни малейшего отношения. Кендал, опускай змея! Пора домой.

Барон подошел к мальчику и помог ему управиться со змеем. От волнения Кендал приплясывал на месте.

— Спасибо вам за змея, — сказал он. — Это самый большой и самый лучший змей, который только поднимался в небо!

Мой сын становится похожим на него, — подумала я.

Мы шли домой молча. Я была встревожена и испугана. Мне давно уже не было так страшно.

Кендал с серьезным видом шагал рядом со мной, торжественно неся подарок своего отца.

Осада Парижа

Мирные дни миновали. Я была охвачена тревогой, потому что в моей жизни вновь возник этот человек.