– Ничего, я вырежу новую. Как говаривал брат мой Ильтар Тяжелая Рука, настоящий хайрит должен сам сделать древко к своему франу. Тут у вас растут деревья…

– У нас, – поправила его Састи.

– Да, у нас… Я сделаю рукоять!

– Несгибаемую, как Хайра?

– Несгибаемую, как Хайра!

Они словно обменялись тайным паролем.

Блейд бросил задумчивый взгляд на голубоватое лезвие, на черненые руны.

– Я мог бы перевести это иначе, – внезапно произнес он. – Я уже хорошо знаю ратонский.

– Рифмованным стихом?

Он кивнул.

– Я попробую… Вот так:

Хайра как вечный фран крепка,

И пролетевшие века

Не сломят сталь ее клинка

И гордость не согнут.

Азаста серьезно смотрела на гостя, и в синих ее глазах переливались отблески булатной стали.

– Спасибо, – сказала она наконец. – Ты действительно хорошо знаешь ратонский.

Потом женщина повернулась к столу и откинула крышку в центре; ее рука нерешительно замерла над пультом заказа.

– Ну, будем завтракать?

– Нет, подожди еще минутку! – Блейд шагнул к полке, заставленной какими‑то флакончиками и фарфоровыми горшочками. – А это что?

– Бальзамы, колдовские зелья, снадобья и лекарства, благословленные светлым Айденом, – Састи улыбнулась. – Прямо из Тагры. Их как‑то прислал твой отец… позаимствовал у знакомого лекаря.

Странник покачал головой.

– Похоже, я догадываюсь, у кого… Тот человек не лекарь, дорогая, а ученый целитель из числа Ведающих Истину… Он был другом отца… большим другом… Теперь он мой друг, целитель бар Занкор. Он дал мне пароль доверия.

– Что это значит, Эльс?

– Он сказал: верь тому, кто знает твое хайритское имя.

– Вот как… Я знаю твое айденское имя, Рахи, – она впервые назвала его так, – и тайное, хайритское.

«Ничего ты не знаешь», – подумал Ричард Блейд, но вслух сказал:

– Потому‑то я тебе верю, Састи.

Завтрак был обилен; прошел он весело и непринужденно. Потом Блейд еще раз полюбовался коллекциями и понял, что не прочь осмотреть заодно и опочивальню хозяйки.

– Помнишь, я говорил тебе о хайритской балладе, которой восхищался Клевас?

– Да. Легенда об изгнании ттна?

– Она самая. Но когда я гостил у родичей в Багре, старый скальд Арьер пел мне не только героические саги… у хайритов есть и чудесные любовные романсы. Только слушать их лучше где‑нибудь там, – Блейд сделал неопределенный жест в сторону лестницы, – на втором или на третьем этаже. Видишь ли, Арьер пел свои песни в горах, и я наверняка лучше их вспомню, если окажусь повыше…

– Например, в моей спальне, – закончила Састи. – Нет, мой принц, пой романсы Фалте и Хассали… Кажется, Зурнима тоже любит их слушать? Заодно они овладеют хайритским.

Чудовищно! В этом Ратоне невозможно сохранить тайну личной жизни! Или его романсы привели бедных девочек в такой восторг, что они хвастаются направо и налево?

– Ну, раз так, – сказал Блейд с явным огорчением, – пойду займусь делом. – Он чувствовал, что изучение хайритского откладывается на неопределенный срок.

– Хассаль обещала познакомить тебя с кем‑то из своих подружек? ‑невинно осведомилась Састи.

– Я буду делать рукоять, – Блейд гордо потряс франом. – Да, рукоять, твердую, как твое сердце!

С этими словами он удалился, расстроенный и довольный одновременно.