Он обошел проволочное заграждение и остановился в паре футов от двух бетонных мамонтов на краю смоляной ямы.

Гигантский папа-мамонт и мамонтенок смотрели, как их мама погружается в вязкую черную жижу Детеныш протягивал к обреченной матери свой крохотный хобот, словно трубным звуком мог вызволить ее и вернуть на твердую землю. Огромная самка безуспешно пыталась высвободиться из объятий смолы, погубившей стольких животных, больших и маленьких.

Люди бывали удивлены и разочарованы малыми размерами ямы. Очевидно, они ожидали увидеть нечто, занимающее несколько акров. Но от огромного смоляного провала, занимавшего некогда большую часть Лос-Анджелеса, осталась лужа не шире футбольного поля. Позади музея было еще несколько лужиц, и зверьки вроде белок или гоферов до сих пор попадались в них, хотя им и нужно было преодолеть проволочное заграждение, чтобы угодить в лужу. Но если разочарованный турист продолжал прогулку по парку, он мог заметить, что меж травинок то и дело просачивается смола.

Если он был одарен воображением, чувство он испытывал неприятное. Жидкий битум залегал под травой и бетоном совсем неглубоко, и он выжидал. Его темные пятна словно говорили: «Когда-нибудь этот тоненький щит исчезнет и я вернусь. И все станет, как прежде. Не будет мамонтов и пещерных волков, огромных львов и саблезубых тигров, верблюдов и гигантских ленивцев. Но будут другие животные, которых я смогу погубить. А возможно, иной раз мне попадется и человек – одетый в шкуры охотник на зверей, достаточно невнимательный, чтобы оступиться».

Карфакс недолго простоял возле ямы. Глаза его болели и слезились, слизистая оболочка носоглотки горела. Он поспешил вернуться в отель, пройти сквозь его тройные двери и оказаться в помещении со сравнительно чистым и прохладным воздухом. Возможно, к вечеру засеянные днем облака прольются дождем, и денька три воздухом метрополии можно будет дышать. Только эта технология, при всей своей дороговизне и малой результативности, делала жизнь в Лос-Анджелесе сносной. Это она внушала надежду и удерживала жителей города от переезда до тех пор, когда появятся электромобили и воздух станет таким, как в 1973 году[2].

Мир загрязнен сильнее, чем десять лет назад, но еще через десять лет он станет гораздо чище Предсказатели конца света ошибались.

Карфакс поужинал в ресторане отеля. Через десять минут после того, как он вернулся в свой номер, зазвонил телефон.

Карфакс включил его и увидел Патрицию в кабинке автомата возле аэропорта Риверсайда.

– Как долетела? – спросил он.

– Никак не успокоюсь, – пожаловалась она, а затем улыбнулась.

– Ты выглядишь вполне спокойной, – возразил он. – И даже милой.

– Спасибо. Ты узнал, хотя неважно. Я приеду в… к тебе. Или ты считаешь, что нам не стоит останавливаться в одном отеле?

– Линия наверняка не прослушивается, – сообщил он. – Пока во всяком случае. Конечно, приезжай, как и собиралась. Я не думаю, чтобы…

– Чтобы – что? – нахмурилась она.

– Неважно, – спохватился он.

Если сказать, что он не считает Вестерна опасным, она может и рассердиться. Но хотя он и не опасен в ее понимании, он может быть опасен для всего человечества в целом. Впрочем, не стоит делать бездоказательных заявлений.

– Просто приезжай. – Он выждал, чтобы удостовериться, не хочет ли она сообщить еще что-нибудь, но она только попрощалась, и экран погас.

ГЛАВА 8

Добравшись до отеля, Патриция вновь позвонила Карфаксу.