|
Здесь мы видим тот же дух, который внушил поэту следующие грозные стихи против звезд (в стихотворении «Звездочка»):
Так забудь же мириады Звезд блестящих и больших И тоскующие взгляды Отврати скорей от них… Им понятны наслажденья, А печаль для них чужда; В них участья, сожаленья Не найдешь ты никогда…
Такие строго обличительные стихи совершенно соответствуют общему направлению поэта, и за них можно только хвалить г. Бажанова. Но когда он утешается тленным локоном и с наслаждением рисует сцену ночного свидания француза Проспера с немкой Мальвиной или представляет игривую амуретку корнета с Наташей (в стихотворении «Мать и дочь»), – то нельзя не упрекнуть его музу в легкомыслии и в измене тем убеждениям, которые должны бы лежать краеугольным камнем всей поэзии г. Бажанова. Возвышенный строй его лиры дал нам такие стихотворения, как «Молитва», «Крест», «Не ропщи», «На кончину императора Николая I», «Печаль и отрада России» – стихотворение, не уступающее высотою чувствований известному произведению кн. Вяземского «Плач и утешение».[3 - «Плач и утешение» – стихи П. Вяземского на смерть Николая I и воцарение Александра II (впоследствии печатались под названием «18 февраля – 17 апреля 1855 г.»), пародировались Добролюбовым в «Свистке» № 6 (см. т. 7 наст. изд.).] В этой сфере, собственно, и должен был бы оставаться г. Бажанов, и тогда мы почти не имели бы возможности упрекнуть его. Но, к сожалению, слабость природы человеческой превозмогает силу самых крепких пуританских убеждений. Резвый купидон – говоря мифологически – увлекает самого Зевеса-громовержца; не мудрено, что он и г. Бажанова увлек к сочинению игривых стишков о тленном локоне, принадлежащем, может быть, той самой немке Мальвине, которая «в час ночной» поспешала на свидание с французом Проспером… Что делать? Эротические расположения овладевают, верно, и суровыми пуританами, подобными тому, каким выставляется г. Бажанов в своих возвышенных стихотворениях. Не будем судить за это слишком строго: говорят, что от стрел купидона никто не может укрыться, и в доказательство указывают даже на г. Розенгейма.[4 - О М. Розенгейме см. наст. том, прим. 56 к статье «Темное царство».] Уж какой, кажется, обличитель, – а и тот писал эротические стишки еще почище (не по языку и не по стиху, впрочем), чем г. Бажанов. Притом же – что нападать на г. Бажанова, когда он сам уже осудил так строго свою нравственность на первой же странице своей книжки:
Гори ясней, моя лампада, Молись теплей, душа моя… Я раб страстей, стяжанье ада, — И вечных мук достоин я…
Смотрю в жизнь прошлую с боязнью; В ней тщетно добрых дел ищу; И, как преступник перед казнью Томлюсь, страдаю, трепещу…
Моя душа охолодела, Не внемлет истине святой, Живая вера оскудела, И с ней сокрылся мой покой…
Бедный г. |
