–    Вы встречались с ним когда нибудь?

–    Насколько мне известно, он уже две недели в Париже и живет в двух шагах отсюда. Вот поэтому то я и сижу здесь вместо того, чтобы у себя дома наслаждаться грогом, который прекрасно готовит мадам Мегрэ.

–    Что еще могли бы вы рассказать мне об этом деле?

Мегрэ достал из кармана потрепанный черный блокнот.

–    Мне известен образ жизни, который он ведет в Швей¬царии: занимается спортом, не ходит в гости к своим собратьям по перу, любит проводить время в кругу семьи и вообще ведет здоровый образ жизни, ненормальный для настоящего писа¬теля. Хотите послушать рапорт моего женевского коллеги? Вот что он мне сообщил:

«Жорж Сименон – бельгиец, родился в 1903 году в Лье¬же. Его распорядок дня: каждое утро он встает в половине седьмого, идет в свой кабинет и, не открывая штор, стучит на машинке. Обычно через три часа у него готова глава романа».

–   Интересно. Поль Бурже пишет так же быстро? – спро¬сил комиссар, видимо, мало соприкасавшийся с литературным миром.

При этих словах и у меня зародились подозрения.

–   Вы думаете, что он просто напросто переписывает руко¬писи своих жертв?

Присвистнув, Мегрэ покачал головой и стал читать рапорт дальше:

«В четыре часа Сименон выходит из своего кабинета и остаток дня посвящает жене и детям».

–   Много вы знаете писателей, ведущих подобный образ жизни? Все это говорит не в его пользу.

Мегрэ снова набил трубку и продолжил:

«Когда он живет в своем загородном доме в Вевее, то во второй половине дня совершает пешие прогулки или идет на рыбалку. Сименон не употребляет наркотиков, не был замешан ни в одном скандале. Единственным его пороком является то, что он курит трубку...».

Мегрэ улыбнулся и возобновил чтение:

«Его книги пользуются огромным успехом и наряду с произведениями Марселя Паньоля и Жана Ануя включены в программы филологических факультетов. Его переводят во всем мире».

–   Он сумел подобрать талантливых жертв,– сказал Мег¬рэ, засовывая блокнот в карман.– Правда, он непоседа. За 30 лет он 28 раз сменил место жительства... Это о чем нибудь да говорит?

В этот момент с потолка закапало. В кружку Мегрэ попало несколько крупных капель. Мне пришлось надеть пальто, пото¬му что с потолка на нас обрушился самый настоящий ливень. Хозяин кафе сказал, что прорвало трубу.

–    Пошли отсюда,–проворчал Мегрэ, – если уж быть под дождем, то лучше на улице. К тому же я хотел бы посмотреть на своего подопечного...

На улице по прежнему лило как из ведра. Свет от неоновых вывесок огражался в огромных лужах. Мегрэ чихнул. У гости¬ницы, где остановился Сименон, толпились фоторепортеры. Мегрэ пришлось прокладывать себе дорогу локтями. Мы вош¬ли в холл. Огромные ботинки комиссара утопали в мягких коврах фешенебельной гостиницы. Она показалась нам груст¬ной и унылой. Здесь тоже лило с потолка. Казалось, что гости¬ница плохо освещена. Хозяин сказал нам, что один из жильцов забыл выключить воду в ванной.

Мегрэ поднял воротник своего пальто и, стоя в воде, стал ждать.

Через некоторое время в холле появилась чета Сименонов. На них были непромокаемые плащи. У писателя была добрая и симпатичная улыбка. Мадам Сименон тоже улыбалась, правда, несколько застенчиво. Шедший с ними рядом мальчик, показав на Мегрэ, сказал:

–    Посмотри, папа, как этот человек похож на полицейского!

Раздался взрыв хохота.

Мегрэ, смутившись, увлек меня на улицу, где по прежнему шел дождь. Мы дошли до площади Согласия. Наши ботинки промокли насквозь, в них хлюпала вода.