|
Он опять высовывается из окна. Но, увы, она исчезает. Минуту спустя хлопает дверь. Должно быть, незнакомка ушла. Оноре возвращается к своим мыслям. Сначала он перечитает всех великих писателей, чтобы выработать свой собственный стиль. Нужно, чтобы они всегда были у него под рукой: сюда он поставит Бомарше, сюда Мольера, сюда Вольтера… Но при звуках песенки, доносящейся с улицы, томик Вольтера падает у него из рук. Оставив книги, Оноре бросается к окну. Она там... Облокотившись на подоконник, она напевает модный романс. Он видит ее плечи, на которые наброшена черная шелковая шаль, а на белокурых волосах зеленую ленту, которой только что не было.
Оноре слушает, как она поет. Какой у нее приятный голосок... Но как же увидеть ее лицо? В одно мгновение он придумывает тысячу способов: связать веревку из простыней и спуститься к ней, как акробат, или имитировать пение соловья, чтобы заинтриговать ее и заставить поднять головку, или же постучаться к ней в дверь как бы по ошибке... Как же она грациозна! Чтобы лучше разглядеть ее, он хватается за край водосточной трубы, и от его неловкого движения падает кусок штукатурки. Боже! Оноре с ужасом следит, как летит вниз штукатурка..Сейчас она угодит прямо на белокурую голову... Пылающее от гнева лицо поворачивается в его сторону: – Дурак! – кричит девушка. Оноре отпрыгивает от окна, красный от стыда и еще боль¬ше огорченный, потому что он успел заметить, что у незнаком¬ки прекрасное лицо и самые красивые глаза в мире. Опять все пропало из за его неловкости. С головой погрузившись в работу, он пытается забыть об этом случае. Однако замыслы, столь многочисленные минуту назад, ускользают от него, и лист бумаги остается чистым. Когда перед тобой лист бумаги, из тысячи сюжетов, кото¬рыми полна твоя голова, интересных и соблазнительных, нужно выбрать один. А Бальзак, полный амбициозных планов, еще не сделал свой выбор. Так... Так... Из чего бы сделать шедевр? Он мучи¬тельно раздумывает, десять раз окунает гусиное перо в черниль¬ницу и... рисует на белом листе человечков. Так... Святой Людо¬вик! Нет... Римляне? Это устарело. Философская проблема? Может быть, но какая? В итоге вся страница измалевана, и Оноре, скомкав в ярости бумагу, бросает ее в корзинку. Он берет новый лист и пишет заголовок: «Корсар». Но заглавие это еще не все. Вскоре и второй изрисованный человеч¬ками лист летит туда же. – Так дело не пойдет,– говорит себе Оноре.– Нужно иметь четкий план. Я должен подумать над этим. Он ходит взад вперед по комнате. Оказывается, совсем не просто быть гением... В окно доносится шум из предместья Сент Антуан. Шесть часов вечера. Мастерские закрываются, улицы заполняются людьми. Оноре представляет себе слесарей и столяров, воз¬вращающихся домой после работы и весело переговариваю¬щихся друг с другом, домохозяек, идущих за покупками, влюб¬ленных, гуляющих по набережным,– всю парижскую жизнь в час, когда солнце движется к закату. Внезапно, не в силах удержаться, он перестает рисовать, надевает сюртук и выходит на улицу. Недели напролет Оноре разгуливает по Парижу, заходит в парки, на кладбища, в библиотеки, гуляет по предместьям в поисках достойного сюжета: Помпей, Цезарь, Эдип... Но сто, тысячу раз его размышления прерывают уличные сценки, занят¬ный разговор двух прохожих, ссоры, драки. Все его интересует и развлекает. Жизнь кипит, а за людьми так интересно наблюдать. Однако, когда он возвращается в свою мансарду и садится перед чистым листом бумаги, его начинают одолевать угрызе¬ния совести. – Я напрасно теряю время,– говорит он себе. Разве мог он догадаться, что в поисках «достойного» сюжета о Помпее или Агамемноне он попусту теряет время, а разгуливая по Парижу, наоборот, работает и готовит свои шедевры? В одно из воскресений его посетил друг семьи, которому одному был известен его адрес. |
