– А потом поедем домой, к дочке.

– Договорились.

Глава 3

В три ночи меня разбудил телефонный звонок.

– Помнишь меня? – спросил женский голос.

– Чего? – ответил я, еще толком не проснувшись. Взглянул на определитель – звонили с частного номера.

– Один раз ты ее нашел. Поищи опять.

– Слушайте, вы вообще кто?

– За тобой должок, – просочилось из трубки.

– Проспись, а? – сказал я. – До свидания.

– За тобой должок, – повторила женщина. И бросила трубку.

Утром я уже не был уверен, не приснился ли мне этот звонок. Но даже если не приснился, мне уже трудно было сообразить, этой ночью он раздался или предыдущей. Я подумал и решил, что к завтрашнему дню наверняка забуду о нем вообще.

По дороге к метро я выпил кофе. Грязное небо с драными облаками нависало над головой, в канализационных стоках шуршали серые хрупкие листья, которые сгниют с первым же снегом. Деревья по обе стороны Кресент‑авеню стояли с голыми ветвями, и холодный ветер с океана проникал под одежду. Станция метро располагалась между концом Кресент‑авеню и бухтой. Ведущая на платформу лестница уже была забита людьми, однако я все равно заметил в толпе лицо, которое надеялся никогда больше не увидеть. Усталое, изрезанное морщинами лицо женщины, которую удача всю жизнь обходила стороной. Когда я подошел поближе, она попыталась улыбнуться и приветственно махнула рукой.

Беатрис Маккриди.

– Эй, Патрик! – На верхних ступеньках ветер дул сильнее, и она защищалась от него, кутаясь в тонкую джинсовую куртку с поднятым до ушей воротником.

– Привет, Беатрис.

– Ты уж извини, что я тебе ночью звонила. Я… – Она беспомощно пожала плечами и обвела взглядом толкущихся на платформе пассажиров.

– Ничего страшного.

Спешащие к турникетам люди задевали нас плечами, и мы отошли в сторонку, поближе к белой металлической стене с нанесенной на нее картой метро.

– Хорошо выглядишь, – сказала она.

– Ты тоже.

– Спасибо, что соврал, – сказала она.

– Да нет, все так и есть, – снова соврал я.

Я прикинул – ей должно быть лет пятьдесят. В наши дни пятьдесят – это новые сорок, хотя в ее случае – скорее новые шестьдесят. Некогда рыжевато‑золотистые волосы поседели. В морщинах на лице впору было хранить гравий. Она производила впечатление человека, изо всех сил цепляющегося за скользкую стену из мыла.

Много лет назад – считай, целую жизнь тому назад – похитили ее племянницу.

Я нашел ее и вернул домой, матери, сестре Беа – Хелен, даже несмотря на то что мать из Хелен была так себе.

– Как дети?

– Дети? – удивилась она. – У меня только один ребенок.

Господи.

Я порылся в памяти. Мальчик, это я помню. Ему тогда было лет пять, может, шесть. Черт, или семь? Марк. Нет. Мэтт. Нет. Мартин. Да, точно – Мартин.

Я подумал было, что можно рискнуть и озвучить его имя, но пауза в разговоре и так уже тянулась слишком долго.

– Мэтт, – сказала она, внимательно глядя на меня. – Ему восемнадцать исполнилось. Старшеклассник, в «Монументе» учится.

Средняя школа «Монумент» относилась к числу тех, где детишки учат математику, подсчитывая отстрелянные гильзы.

– Ясно, – сказал я. – И как ему там, нравится?

– Он… Ну, с учетом обстоятельств, он… Иногда его надо наставлять на путь истинный, но вообще все могло быть гораздо хуже.