Она сцепила на груди руки, сосредотачиваясь. Нет, это не наваждение. Это прямые ответы на ее вопросы. И если она права в своей догадке, то достаточно подумать: «Повелитель здешних туманов, покажи мне место, где спрятаны талисманы древних волхвов…»

Ее мысль не успела обрести форму четких, хотя и не произнесенных вслух слов, как искрящийся туман пришел прямо‑таки в неистовство Капли, брызжущие осколками крошечных радуг, метались с неуловимой для глаза быстротой, складываясь в столь причудливые формы, что мона Сэниа не успевала их распознать – они молниеносно уносились ввысь, таяли, исчезали…

И вот уже тумана не было, только беспросветно хмурое небо нависало над горными складками, словно высматривая крошечную по сравнению с ним самим долину и злокозненно примериваясь, как бы это поточнее выплеснуть в нее весь груз неживой свахейской воды, накопленный в пухлых дымчатых тучах.

Ну, вот и все. Померещилось. Не было никаких ответов, потому что отвечать на ее вопросы тут некому – разве что допустить, что здешние белые тараканы способны и мысли читать, и туманом управлять…

Ты глупый, нетерпеливый, непоследовательный ребенок.

Вот именно. Стоит еще добавить: не способный командовать звездной дружиной.

Командовать‑то нетрудно… Только вот – как? Почему‑то среди тех, о ком ты вспоминаешь, так много отошедших в вечность…

Кровь бросилась ей в голову таким неистовым толчком, что казалось – сейчас она брызнет из глаз. Ну, при чем здесь это? И почему – сейчас?..

А память уже перечисляла: первым был Асмур, ее супруг, так и не ставший мужем. Потом – юный паж Гаррэль. И синеглазый Скюз, несравненный стрелок. И огненнокудрая Таира, прозванная Светлячком. И необузданный в своих невыполнимых желаниях князь Оцмар. И злополучная Касаулта, давшая жизнь Фирюзе. И, скорее всего, самозванный рыцарь по‑Харрада, заброшенный ею в необозримую топь, освещенную злой зеленой звездой…

И даже лживый многоликий Кадьян. Единственный, кого она сейчас вспомнила с удовлетворением.

Но это воспоминание о справедливом возмездии подействовало на принцессу отрезвляюще, точно ушат весенней морской воды. Еще бы к этому списку и тихрианского джаяхуудлу причислить, павшего от когтей и клюва бесстрашной Гуен в Ущелье Медового Тумана. И вообще, дело движется к старости, царственная мона – ты уже начала разговаривать сама с собой…

А вот к себе самой неплохо бы прислушиваться почаще.

В самую точку. И первое – покончить с этим бездельем. Сколько времени потеряно по милости чьих‑то добрых советов!

– Флейж, Сорк!

Славные дружинники, которым было велено сидеть в кораблике, не высовывая носа, дабы не нарушить плавного течения мыслей высокородной моны, предстали перед нею, торопливо рассовывая что‑то по карманам. Ну, понятно, эти от скуки не изнывали – не иначе как осваивали еще одну какую‑нибудь типично земную забаву, вроде покера на восьми костях с виртуальным сносом, память о космодромном времяпрепровождении их командора.

– В долине имеются еще не вскрытые курганы?

Флейж скептически глянул на разворошенные холмики, лежавшие на дне того естественного зеленого корыта, которое он же сам и обозвал Урочищем Белых Тараканов:

– Имеется парочка, – ответил он с не вполне допустимой развязностью, привитой им всем излишним демократизмом командора. – Только все без толку…

Он зябко повел плечами, что свидетельствовало о том, что это гробокопательство ему не очень‑то по душе.

– В чем дело? – жестко спросила принцесса.

– Так большого фонтана еще не было, вот‑вот рванет.